«Евразийство» (формулировка 1927 года)
| |
|
Россия нашего времени вершит судьбы Европы и Азии. Она — шестая часть света, Евразия, узел и начало новой мировой культуры"
«Евразийство» (формулировка 1927 года) |
| |||
  |
кандидат философских наук (г. Уфа) ТЕРРОРИЗМ как высшая и последняя стадия развития капитализма
1. Атаки “Боингов” на Нью-Йорк и Вашингтон снова заставили российские и мировые СМИ говорить о терроризме. Эмоций при этом более чем достаточно, а вот серьезных попыток проанализировать феномен терроризма и выяснить, что он из себя представляет, не заметно. В лучшем случае политобозреватели и политдеятели прозападной ориентации говорят о громадном разрыве между США и беднейшими странами мира, что влечет за собой вполне объяснимую ненависть к Америке большей части планеты и, соответственно, не добавляет устойчивости и безопасности этой самовлюбленной и самонадеянной сверхдержаве, претендующей на статус господина мира. Впрочем, для наших либералов даже такие куцые и урезанные признания давно и всем известных, очевидных вещей есть верх свободомыслия. Однако, не разобравшись с сущностью терроризма невозможно с ним бороться. Конечно, трудно претендовать на всеохватный обзор этого сложнейшего вопроса в одной статье, но попробовать копнуть поглубже “говорящих голов” из либерального телеспектакля, давно уже, похоже, имеющих заранее приготовленные тексты на все случаи жизни, думаю, можно. 2. Практически все заметные фигуры западной политики, а также примкнувший к ним президент Путин сотоварищи едины в одном: это, дескать, атака на цивилизованный, то бишь западный мир иных, чужеродных сил. При этом пресловутый “Абсолютный Другой” ассоциируется в глазах западного обывателя с миром ислама. Лет двадцать назад французский структуралист Ролан Барт едко замечал, что человек Запада воспринимает все происходящее в СССР как события на другой планете, теперь, похоже, роль марсиан отведена мусульманам. Никому из либералов-западников почему-то в голову не приходит, что антизападный терроризм может быть и порождением самого Запада, причем, не только в политическом смысле (об этом как раз говорится много, да и в общем-то очевидно, что американские города сегодня атакуют те же люди, которых вчера, в эпоху “холодной войны” сами американцы обучали, снабжали оружием и деньгами), но и в смысле культурном, другими словами, что терроризм - “альтер эго” Запада, его диалектический антипод, вписывающийся в семиотический культурный контекст капитализма. Тем не менее, видимо, дело обстоит именно так. Еще во времена студенческих волнений 68 года один из их теоретиков и участников, французский левый мыслитель Эрнест Ги Дебор объявил, что капитализм перешел в новую фазу своего развития, которую он назвал Общество Спектакля. Сущность ее в том, что при помощи высокотехнологичных СМИ создается вторая, “виртуальная” реальность, которую обыватель принимает за настоящую (как, например, он принимает за действительные новости отобранные, продуманно смонтированные прокомментированные теленовости, которые по сути – не более чем искусственный миф буржуазного общества). Спектакль поглощает собой все: политику, войну, человеческие отношения, он вмешивается в реальность и деформирует ее по своему подобию; в конце концов, вообще трудно определить, где реальность, а где – Спектакль. Причем, нельзя сказать, что есть люди, которые сами свободны от чар Спектакля и используют его лишь как инструмент манипуляции; режиссеры Спектакля - не в меньшей степени его жертвы, нежели пассивные зрители. В общем-то Спектакль не что иное как коллективная психика западного и западнизированного общества, и именно поэтому наличие в нем устойчивого сюжета о террористах обличает их как архетипичных персонажей Спектакля, всплывших из коллективного бессознательного Запада. Террорист – это воплощение чистого, беспримесного зла, секулярный аналог демона и в сущности он - компенсаторная реакция на гиперрациональность официозных, высших слоев западного общества и культуры, выплеск вытесняемой агрессии. Фигура террориста запрограммирована в культурной ситуации капитализма – бесконечными фильмами, компьютерными играми и комиксами о терактах (кстати, многие телезрители по миру признавались, что глядя трансляцию Си-Эн-Эн из горящего центра Нью-Йорка, они не могли отделаться от ощущения, что смотрят фильм; можно предположить, что персонажами фильма себя ощущали и террористы). Терроризм поощряется также раздуванием этой темы в СМИ (после терактов в Америке СМИ говорили только об этом, потом эта тема освещалась не один месяц, причем, СМИ по всему миру; при этом, уверен, не один подросток в вестернизированных исламских странах, а может и в самой Америке мысленно уже примерил на себя зловещую героику терроризма). На это могут, впрочем, возразить, что террористы при всем при том не внутри, а вовне “цивилизованного мира” и это самое большое заблуждение.
3. Следует осознать, что представитель традиционной, небуржуазной культуры не никогда сможет стать террористом по определению. Дело в том, что размышлять и воспринимать мир в терминах политических, секулярных идеологий, пытаться решить какие-либо проблемы при помощи западных технических средств – машин, автоматов, гранатометов, самолетов – значит, в значительной степени вестернизироваться, перенять и сами западные ценности. Философ Мартин Хайдеггер замечал, что западная техника не что иное как воплощение в предметах западной идеологии, как то – взгляда на отношения человека и природы, человека и человека и даже теологических идей. Возьмем к примеру огнестрельное оружие, появление которого на Западе совпало с крушением традиционной, средневековой цивилизации и возникновением капитализма. Это совсем не случайно: воин традиционной цивилизации (рыцарь, моджахед, самурай, витязь) в принципе не стал бы стрелять из автомата, даже если бы появилась такая возможность, у него были другие, традиционные же представления о войне и данный способ ее ведения показался бы ему бесчестным и позорным. Для традиционного воина победить противника означало, не обязательно убить его, тем более, что религиозное сознание вообще исключает идею смерти как полного уничтожения. Победить – значило показать свое превосходство, следуя при этом определенным правилам чести. Война понималась как искусство, а не как политическое действие или того хуже – технология. Именно поэтому китайцам в голову не приходило использовать порох в военных целях, хотя секрет его изготовления были им известен. Само возникновение мушкета, ружья, автомата свидетельствует о том, что изменилась ценностная основа, фундаментальный символический язык войны, она понимается теперь как бойня, кто больше людей перебил, тот и победил, причем, не играет роли, что это за люди – солдаты, мирные жители. Буржуазная война все больше и больше строится по принципу “лес рубят – щепки летят”; тем более что в эпоху капитализма война перестает быть ремеслом узкой части общества, аристократического сословия и становится делом масс. Завершение западной, буржуазной идеи войны – атомная бомба, разом уничтожающая миллионы мирных, безвинных людей и освобождающая “жизненное пространство” для страны-победительницы. Но ведь вдумайтесь - смысл терроризма точно такой же: убить как можно больше людей и все равно кого. Выходит, США, которые воплощают в своей политики идею именно этой войны нового типа (возьмите их действия в Ираке и Югославии) есть именно страна-террорист, причем, не в публицистическом, а в самом прямом, точнейшем смысле этого слова. Кстати, США и выполняют в сознании жителей бедных незападных стран точно такую же роль террориста – воплощения чистого, беспримесного зла, какую исламские террористы выполняют в сознании американцев. Вот вам еще один пример правоты диалектики с ее законом единства и борьбы противоположностей: жертва терроризма и террорист, оказывается, по большому счету, сливаются в единстве, одинаково хорошо вписываясь в постмодернистский, позднебуржуазный дискурс. Одной из первых версий телекомментаторов по поводу личностей террористов, атаковавших Нью-Йорк и Вашингтон, было предположение, что это пилоты-арабы, жившие в США и пошедшие на теракт за деньги. При всей ее буквалистской абсурдности, она совершенно верна культурологически. Человек, не выросший на западной масскультуре, не видевший ни одного видеофильма, не знающий, что такое сотовый телефон не может быть террористом. Терроризм предполагает модернизацию, вот почему исламский терроризм конкретизируется как вахабизм, который, как известно, представляет собой отход от традиционного ислама, своего рода мусульманский протестантизм. Вот почему террористами становятся вовсе не парнишки из отдаленных деревень, выросшие на органической традиционно-религиозной культуре, а Шамиль Басаев, окончивший институт в Москве и как личность, собственно, сформировавшийся в столичной молодежной, практически, космополитической субкультуре; или Усама Бен Ладан, родившийся и выросший в Саудовской Аравии – самой вестернизированной и технологизированной стране арабского мира. Экстремисты-камикадзе против США, исламские протестанты против оплота христианского протестантизма и неопротестантизма, международные маргиналы против народа-маргинала, не имеющего традиций и корней, рассеянные транснациональные террористы против государства-террориста, короче, свои против своих, сплетение образов буржуазного Спектакля – вот диалектика современного глобального капитализма, одно из имен которого - терроризм. 4. Итак, терроризм есть феномен, генетически связанный с капитализмом. Абсолютно неверно считать его продолжением традиции политических убийств, существовавшей в докапиталистическом обществе. Политический убийца действовал целенаправленно, причем, цель его состояла в скорейшем изменении политической ситуации. Современный террорист убивает всех подряд, при этом он абсолютно убежден, что существующего строя или положения вещей он тем самым немедленно не изменит; задачу же свою он видит в другом – отомстить и посеять страх. Даже народовольцы и эсеры начала прошлого века не были еще террористами в современном смысле слова – они убивали царей, сановников, т.е. лиц, воплощающих власть, и чувствовали себя, скорее, не слепым орудием гнева и контркультурными суперменами, а социалистическими витязями, вызывающими на поединок военачальника вражеского войска. История современного терроризма начинается с итальянских “Красных бригад” и немецкой “РАФ”, т.е. связь капитализма и терроризма не только внутренняя, содержательная, но и прямая. Поэтому на часто задаваемый сегодня вопрос: что теперь будет с Западом? - можно ответить одним словом, пускай, не слишком удачным с точки зрения норм русского языка, зато точным по содержанию – терроризация. Причем, совершенно неважно, какого рода терроризм будет иметь место – государственный или подпольный, хотя, скорее всего, и тот, и другой. Еще в 70-х г.г. группа социологов и философов Франкфуртской школы, проведя ряд опросов в США, сделала неутешительный вывод, что большинство граждан Соединенных Штатов обладают фашизоидным типом сознания. В 90-е г.г. фашистская суть политики США проявилась особенно ярко; несмотря на либеральную фразеологию, Америка по сути дела реализовывала и продолжает реализовывать расистскую концепцию “золотого миллиарда”, обрекая на голод и нищету большинство стран мира, а некоторые из них подвергая прямому планомерному физическому уничтожению. Всплеск терроризма в США без сомнений приведет к еще большей фашизации Америки и к еще большей дестабилизации по всему миру. В этих условиях наиболее оптимальным для России было бы максимально дистанцироваться от глобального общества, но, очевидно, что нынешнее руководство нашей страны, страдающее стойкой западофилией, на это не пойдет. назад к оглавлению |
