«Евразийство» (формулировка 1927 года)
| |
|
Россия нашего времени вершит судьбы Европы и Азии. Она — шестая часть света, Евразия, узел и начало новой мировой культуры"
«Евразийство» (формулировка 1927 года) |
| |||
 |
(г. Уфа)
ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПАТРИОТИЗМ или об одном “противоречии в определение”
1. В последнее время много стало говориться о некоем либеральном или же “просвещенном” патриотизме. Причем, имеются в виду не только скандальные заявления такого одиозного архитектора капиталистических реформ в России как Б.А. Березовский. Это только верхушка айсберга, а под водой скрывается еще очень многое - псевдопатриотическая риторика второго президента РФ В.В. Путина, законопослушное, но не лишенное истеричной ярости движение “Единство” и ему подобные, появление печатных изданий, призванных проводить линию “государственнического либерализма”, вроде, столь же безликой, сколь и симптоматичной газеты “Консерватор”. И вообще говоря, медленно, но существенно изменился идейный климат в нашем обществе и это уже чувствуется по всему – по освещению в СМИ чеченской войны и работы президента, по рассуждениям телеаналитиков из популярных программ и даже по разговорам в автобусах. Необходимо констатировать, что происходит некий глубинный, так сказать, тектонический сдвиг в сознании широких кругов российской демократической интеллигенции и масс; зачастую те же люди, что в начале 90-х не без удовольствия называли патриотизм “последним прибежищем негодяев” и высокомерно потешались над словами оппозиции о гибели России, ее народа и государства, теперь стали сами рассуждать о национальных интересах России, некоторых недостатках западного образа жизни, некоторых особенностях российской цивилизации… Разумеется, все это не выходя за рамки парадигмы, отождествляющей принципиальные, фундаментальные интересы западного мира и России, а также возводящей западные ценности в ранг общечеловеческих (видимо, в этом и состоит пресловутая “просвещенность”; ведь мы уже давно привыкли к тому, что есть разряд наших интеллигентов, которые вопреки всем доводам философии культуры и самой логики, упорно все западные и западоподобные культуры объявляют цивилизованными, а все незападные – соответственно, варварскими), но все же изменение, согласитесь налицо. Что это - новое веяние западной политической моды, которое пройдет, как только рассеется военный угар за океаном, усталость интеллигенции от неудач реформ, ловкий пиаровский ход властей, пытающихя перетащить на либеральное поле часть протестного электората? За обсуждением этих важных, но прямо скажем, ситуативных вопросов часто забывают о том, что в этом новом политическом вызове сформулирована и одна фундаментальная проблема – о соотношение либерализма и патриотизма. 2. На первый взгляд может показаться, что в рассуждениях о либеральном патриотизме все таки есть свой резон. К примеру, русская история девятнадцатого века и начала двадцатого века дает нам немало примеров людей, которые искренне разделяли идеи либерализма, но в тоже время оставались горячими патриотами России – возьмем к примеру знаменитого историка С.М. Соловьева. Думаю, если бы они узнали, что, так сказать, партийная принадлежность объединяет их с сегодняшними разрушителями, расхитителями и клеветниками Отечества вроде Немцова, Хакамады и Гайдара, это бы их не порадовало. Однако, следует ли из того факта, что имелись и возможно еще имеются отдельные либералы – патриоты тот общий вывод, что либерализм и патриотизм в принципе совместимы? Любому специалисту, знакомому с азами методологии, ясно, что положительный ответ на этот вопрос был бы большой наивностью; для теоретического обобщения недостаточно одних лишь “голых фактов”, важно еще и уметь их правильно проинтерпретировать. Так, каждодневно мы наблюдаем движение солнца по небосклону и это – непреложный факт, однако, этот факт не мешает астрономической науке утверждать, что все обстоит как раз наоборот и не солнце движется вокруг земли, а земля – вокруг солнца.Итак, даже если бы все российские либералы как один человек были бы истовыми патриотами, доходящими в своей любви к своему Отечеству до чудес самопожертвования, то это все равно ничего бы не дало нам для доказательства общего тезиса о совместимости либерализма и патриотизма (а это, очевидно, не так, поскольку большая часть наших либералов, во всяком случае, современных, либо, судя по всему – патриоты других стран – чаще всего США и Израиля, либо считают вообще смешным говорить о такой “архаике” как патриотизм в век постмодерна). Для искомого вывода требуется сравнить либеральное и патриотическое мировоззрения, выделив их главные, концептуальные тезисы и категории, только тогда возможно будет правильно понять отдельные, конкретные факты. 3. Тут мы подошли к одному принципиальному вопросу, на котором необходимо остановиться особо. Российские либералы, особенно, деятели “Яблока” любят поговорить о том, что демократия-де – это не идеология, а процедура. Этот тезис, разумеется, не придуман нашими “сверхоригинальными” западниками – кажется, время уже показало, что они способны только копировать какую-нибудь заграничную интеллектуальную моду полувековой давности – он просто воспроизводит концепцию английского методолога науки Карла Поппера, согласно которой буржуазное общество, в отличие от всех других лишено идеологии. По убеждению Поппера, в обществе капиталистического толка существует высокоразвитая наука и именно в согласии с ее методами и прогнозами строится социальная жизнь, тогда как в “закрытых”, “тоталитарных” обществах таким критерием является либо религия, либо “антинаучная идеология”. Однако, эта концепция Поппера была давно уже подвергнута сокрушительной критике на самом Западе. Ряд влиятельных философских школ – неомарксисты, структуралисты, постструктуралисты убедительно доказали, что и общество западного типа имеет свою идеологию, только она отличается, скажем, от фашистской, по своей форме и выступает не в открытом виде, а как бы размазана по рекламе, кино, комиксам и анонимным указаниям пресловутого общественного мнения. Да и в соответствии с самой попперовской методологией либерализм есть самая что ни на есть идеология, потому что основные его положения вовсе не подлежат процедурам научной проверки, а принимаются интуитивно, сразу и всем существом человека, а уж потом подвергаются рационализации – это напоминает обращение в какую-нибудь веру, что, собственно, и является одной из отличительных черт идеологии. Возьмем к примеру краеугольный камень либерализма – догмат о священстве и “естественности” частной собственности. Прежде всего, еще Энгельс блестяще показал: частная собственность не есть какие-либо присущее самой природе человека установление, она возникает исторически, при разложение родового строя (и до сих пор наличествуют сообщества людей, где частной собственности на средства производства нет). Человек как таковой вообще – существо не индивидуалистическое, а общественное, что отмечалось задолго до Маркса и Энгельса, например, Аристотелем, так что человек формируется этим самым обществом, в свою очередь влияя на него; и естественно для человека сотрудничать с другими, а не стремиться урвать у них последний кусок. Что же касается рассуждений либералов о том, что только экономика, основанная на частной собственности, эффективна, то и они совершенно бездоказательны и прямо противоречат фактам. Хозяйство наиболее крупных стран Запада и в девятнадцатом, и в двадцатом веке было капиталистическим и частнособственническим, но в первом случае его сотрясали кризисы, наблюдалась огромная безработица, нищенское положение пролетариата, а в последнем случае наблюдается определенное, хотя, надо сказать, не повсеместное и довольно хрупкое благосостояние. Спрашивается, причем же здесь частная собственность? С другой стороны Советский Союз был обществом без частной собственности, тем не менее он имел достаточно развитую систему хозяйства, так или иначе обеспечивающую нужды большинства, а вот в современной, капиталистической России эта самая пресловутая частная собственность есть и налицо спад производства, разрушение хозяйственных связей, вымерзание и полуголодное существование целых регионов. Если же кого-либо смущают обращения к советскому опыту, то укажу на тот же Запад: к сожалению, малоизвестно, что в нынешних Нидерландах нет частной собственности на землю, все сельскохозяйственные угодья там принадлежат государству и отдаются фермерам в аренду, однако, Нидерланды при этом – европейский лидер в области развития аграрного сектора. Но если либерализм – идеология, то в чем же ее суть? В общих чертах она сводится к пониманию человека как эгоистического, рационального индивида, который владеет своим телом, способностями, умом, энергией. Именно владеет – принцип частной собственности вмонтирован тут в самую антропологию (это хорошо показал С.Г. Кара-Мурза в ряде своих работ – “Манипуляция сознанием”, “Советская цивилизация”). Данную собственность индивид может продавать и от того, насколько удачно он это делает, зависит его успех. Всякие другие отношения, кроме торговых, то есть основанных на совпадение эгоизмов, взаимовыгодном обмене, либерализм, по сути, считает неестественными, патологическими и обреченными на вымирание. Сюда относятся любовь к ближним, к родным, к матери и отцу. Самый свежий пример тому – современные США, где дети подают на родителей в суд, жених и невеста перед свадьбой подписывают контракт - мол, любовь любовью, а доверять никому нельзя…Это, кстати, и есть хваленное правовое государство: основная его идея в том, что право должно стать тотальным и вытеснить, заменить собой нормальные, личностные и даже интимные, то есть внеправовые отношения между людьми. Итак, перед нами низведение человека до животного, не знающего ничего, кроме своей корысти, или даже ниже животного – поскольку, и “братья наши меньшие”, как мы знаем, способны на проявления взаимопомощи, на верность, на любовь, то есть на все те “альтруистические архаизмы”, которые высмеивает и упраздняет либерализм. Надо ли говорить еще, что это чистой воды миф, который на Западе впитывается, как говорится, с молоком матери, и на базе которого строятся там все взаимоотношения между людьми и все социальные институты – государство, гражданское общество и т.д. Может быть, он связан с особенностями психологии человека Запада – с его агрессивностью, нетерпимостью или с протестантской мировоззренческой революцией - как бы то ни было, зачем нам, русским и россиянам, православным и мусульманам эта человеконенавистническая вера? Однако, вернемся к теме совместимости либерализма и патриотизма. Для идеального гомо либераликус, закоренелого рационального эгоиста любовь к Родине, готовность ее защищать и даже пожертвовать за нее своей жизнью также смешна, как и все остальные виды альтруизма. Для него не существует Родины, земли, с которой ты связан кровными узами, соотечественников, людей, с которыми ты чувствуешь себя одним целым. Родина для него – территория, часть которой можно получить в собственность, выгодно использовать, при надобности – продать. Гомо либераликус готов и защитить Родину, то есть территорию, на которой волею судеб родился, но только за хорошую плату и при гарантиях своих прав. Если же на этой территории не удается добиться процветания, что ж – имеет смысл переселиться на другую территорию. Соотечественники для него – граждане, с которыми можно заключать и разрывать контракты, иметь дела и получать с них прибыль, если же не удается – что ж, можно перейти в сообщество других граждан. А все остальное для гомо либераликус – красивые и пустые словеса, которые, впрочем, иногда можно и озвучить, поскольку есть люди, которые до сих пор воспринимают всерьез и этим не грех воспользоваться. В частности, этот прием часто применяют политики из породы гомо либераликус. Вывод, вытекающий отсюда, вряд ли нуждается в комментариях…
4. Либеральный патриотизм, таким образом, есть такое же противоречие в определении, как горячий лед. Но как же тогда объяснить феномен существования искренних либералов и не менее искренних патриотов, которые встречались в России еще в девятнадцатом веке и даже в начале двадцатого столетия, а может, кое-где встречаются и сейчас, но неизмеримо реже? Дело в том, что описанный человек либеральный в чистом виде есть не что иное как абстракция, полученный в результате логической дистилляции мировоззрения либерализма и вычленения из него специфической антропологии. Отсюда, впрочем, вовсе не следует, что изучение абстракции гомо либераликус ровным счетом ничего не дает для понимания реальных либералов. В этом смысле исследователь идеологии подобен физику или химику, который вообще-то изучает законы не реального, а идеального газа, то есть некую упрощенную математизированную модель, однако, замечательно, что свойства этой модели с той или иной погрешностью коррелируют со свойствами газов, наличествующих в природе. Другими словами, настоящий, живой либерал не во всем совпадает с идеальной моделью гомо либераликус, его воззрения могут быть эклектичными, то совмещающими черты традиционных доктрин с той или иной частью непосредственно либеральных положений. Скажу больше, иногда бывает так, что человек, называющий себя либералом, на деле таковым вовсе не является (возможно, на него просто повлияла “магия” интеллигентских стереотипов, вроде фраз о “просвещенном Западе”, “правах человека” и т.д.), и если бы ему раскрыли глаза на сущность либерализма, он с ужасом отказался бы от этой своей партийной принадлежности. Получается, что тот же историк С.М. Соловьев был настоящим патриотом России, государственником и просто порядочным человеком не потому что он был либералом, а потому что был русским, то есть вырос в православной семье, на здоровых нравственных ценностях, и делать соответствующие теоретические и практические выводы из доктрины западного либерализма - вполне логичные, хотя и сомнительные с точки зрения христианской морали, он не мог и не хотел: совесть не позволяла. Чего не скажешь о нынешних либералах вроде Немцова и Чубайса и иже с ними… Видимо, модернизация и вестернизация в России, направленная на разрушение русского или, шире говоря, евразийского культурного типа, зашла так далеко, что нынешние наши либералы все ближе к гольной схеме гомо либералистикус… Может ли либерал быть патриотом – таков один из “больных” вопросов современности, который задают теперь чаще и чаще. Ответ, который следует из вышесказанного, очевиден: может, конечно … но только в той мере, в какой он способен отойти от либерального мировоззрения. назад к оглавлению
|
