Россия нашего времени вершит судьбы Европы и Азии. Она — шестая часть света, Евразия, узел и начало новой мировой культуры" «Евразийство» (формулировка 1927 года)

Nota Bene Наши статьи отвечают на вопросы Кто такие евразийцы? и  Кто такие антиглобалисты? В Библиотеке представлены разделы Классики евразийства, Современная евразийская публицистика, Советская цивилизация и т.д. Читайте Архив Евразийского Проекта Рустема Вахитова, выходившего на страницах газеты «Истоки» с 2000 г. Наши Архивы Евразийский Проект Нет Войне в Ираке! Первоисточники евразийства Начата работа над Библиотекой первоисточников евразийцев: 20–30-е годы Наши Соратники Noopolis Интернет против Телеэкрана «Демшиза» Сергей Георгиевич Кара-Мурза КПРФ.РУ Советская Россия Кнопки

Памяти Анатолия Петровича Андреева Так часто бывает, что слова, которые столь необходимы людям при их жизни, мы произносим только после их смерти. Вот и этот мой рассказ — о русском человеке, русском философе и русском коммунисте Анатолии Петровиче Андрееве, с которым мне посчастливилось встретиться на моем жизненном пути, должен был прозвучать раньше, когда Анатолий Петрович был с нами. Конечно, он бы непременно улыбнулся столь торжественному высокому штилю — он был образцом порядочности и интеллигентности и не терпел никаких славословий, тем более в свой адрес — но он честное слово, заслужил самую высокую оценку — своей жизнью, своими интеллектуальными прорывами и прозрениями, которые все были на благо родной страны, родного народа, родной партии… Анатолий Петрович Андреев был философ-патриот, имя которого должно бы стоять рядом с именами духовных лидеров нашей патриотической оппозиции. А он выпустил всего лишь одну книгу, которая мало кем была замечена, несмотря на то, что в ней содержалась уникальная попытка глубинного философского обоснования идеологии КПРФ — русского коммунизма. Анатолий Петрович Андреев был ученым самой высокой пробы, который должен был бы стать основателем научной школы и философского направления. А он был скромным доцентом провинциального вуза, которого всегда обходили при раздаче академических званий и наград, консультациями которого все пользовались при написании диссертаций — его мозг был «генератором идей» и за пять минут в курилке он высказывал столько оригинальных замыслов, которых дюжине его собеседников хватало на кандидатские и докторские — но истинных учеников у которого было раз два и обчелся. Анатолий Петрович Андреев был удивительным, чутким, подчеркнуто демократичным, добрым и до трогательности чудаковатым человеком, так что как раз ему бы и жить счастливой жизнью, в окружении любимых друзей, любимых книг… А он всю свою жизнь страдал — от непонимания, от того, что был большей частью окружен мещанами-стяжателями, которых страстно ненавидел, как и полагается истинному русскому интеллигенту, от разора и упадка в родной остро любимой им стране, от своей личной непрактичности, неприспособленности к этому жестокому, лицемерному, во многом абсурдному и несправедливому миру. И даже когда он вышел на пенсию, обрел небольшой достаток благодаря родным, когда казалось бы живи и твори — злая судьба приготовила ему последнее страшное страдание. Его всегдашнее духовное горение по леденящей метафоре, осуществленной самой жизнью, обернулось настоящим физическим горением, оборвавшим его жизнь. Ему суждено было погибнуть во время пожара в своей собственной квартире, вместе с любимой женой … Может быть теперь злая судьба — этот языческий истукан с испачканными кровью губами — насытившись, отступится и наконец-то уже после смерти Анатолию Петровичу Андрееву воздастся по заслугам. Мне очень хочется в это верить… Анатолий Петрович Андреев родился в 1936 году в Новосибирской области. Он окончил философский факультет Ленинградского университета, пройдя серьезную настоящую академическую школу, которую давало образование в одном из лучших советских вузов. Затем работал по линии ВЛКСМ, защитил кандидатскую диссертацию, посвященную протестантизму, преподавал в тюменских и омских вузах научный атеизм и философию. После этого судьба занесла его в Башкирию, и с этим краем было связано несколько десятилетий его жизни. Анатолий Петрович преподавал в Башкирском государственном университете, не одна генерация студентов слушали его напоенные истинной научной эрудицией лекции, не одно поколение преподавателей наслаждались его глубокими по-настоящему его философскими беседами. Он публиковался в газетах, был бессменным лектором общества «Знание», активнейшим образом участвовал в работе районной организации Компартии (после 1991 года он сохранил партбилет и сразу же после разрешения партии восстановил членство в КПРФ). Как я уже упоминал, Анатолий Петрович Андреев много сделал для становления научной молодежи в республике. Он консультировал аспирантов, «ставил» им почерк ученого-исследователя, выправлял черновики диссертаций, и все это совершено бескорыстно, из любви к науке, которой он посвятил свою жизнь. Насколько я помню, официально аспирантов у него не было, он ведь даже защитой докторской диссертации пренебрег, так как считал главным не получение званий и степеней, а исследовательскую работу. Выйдя на пенсию, Анатолий Петрович Андреев переехал в Подмосковье, поближе к дочери, которая живет в Москве, выпустил совместно со своим учеником и последователем — философом- диалектическим материалистом А. И. Селивановым книгу «Русская традиция» в издательстве «Алгоритм», редактировал свои рукописи, мечтая издать плоды многолетней работы. Но 18 февраля 2007 года его жизнь трагически оборвалась: он сгорел заживо во время пожара в квартире вместе с женой — Раисой Георгиевной Андреевой. Такова была жизнь Анатолия Петровича Андреева с точки зрения фактов. А за ними стоял Человек с большой буквы. … Я много младше его, и конечно, встретился с ним когда он был уже в зрелом, даже в пожилом возрасте. Не могу не сказать несколько слов о том, каким Анатолий Петрович был в жизни. Мне он навсегда запомнился как очень живой, бодрый, энергичный старик с огромным сократовским лбом и сократовской же лысиной, с глубоко посажеными лучившимися вечной улыбкой и умом глазами. Он много курил и самые крепчайшие папиросы, поглощал крепчайший кофе в неимоверных количествах, был заядлым книгочеем, для которого книга представляла собой высочайшую ценность, и не менее заядлым спорщиком, которого, на моей памяти, никому не удавалось победить в интеллектуальном противостоянии. Говорил он медленно, как бы раздумывая над каждым словом, сомневаясь в сказанном. Но зато формулировки у него выходили острые, попадающие в самую суть. Он очень радовался удачным выражениям, как-то по-детски смеялся и спрашивал: ну как? Хорошо? Разговаривая, он поглаживал голову ладонью, смотрел немного исподлобья. При общении с ним меня сразу поразила его сверхдемократичность. Со мной, тогда еще аспирантом, он беседовал так, будто перед ним сложившийся, многое продумавший взрослый человек (теперь я понимаю, что это был своеобразный аванс моей скромной персоне, в надежде на будущее развитие). Он вообще был очень чуток, доброжелателен в общении с научной молодежью, особенно, если видел, что эта молодежь хоть немного тянется к знаниям. Он был боец по натуре. Он не боялся остаться в меньшинстве, не боялся показаться изгоем. В нем не было ни грана конформизма, скорее наоборот, он был даже максималист, задававший себе и другим высокую, иногда невозможно высокую моральную планку. Он презирал людей без убеждений, и сам убеждений никогда не менял (хотя он вполне признавал и даже требовал творческого развития убеждений). Анатолий Петрович гордился тем, что остался коммунистом даже самые злые и подлые времена, когда другие сжигали партбилеты и тем самым сохраняли свои теплые места и карьерные перспективы. С некоей смесью удивления и отвращения он как-то сказал мне: «знаешь сколько человек было в парторганизации университета до 1991 года? Несколько тысяч человек. А знаешь сколько осталось? Двое. Я и еще один доцент с другого факультета. Мы даже партячейку создать не можем». Я встретился с Анатолием Петровичем в самые первые постперестроечные времена, когда о марксизме принято было судить по убогой его критике бывшими преподавателями истмата и научного коммунизма, переквалифицировавшимися в либералов. Анатолий Петрович Андреев открыл для меня подлинного Маркса, которого он считал настоящими экзистенциальным мыслителем, в своей теории отчуждения не только предвосхитившим, но превзошедшим мелкобуржуазных экзистенциалистов ХХ века. Это благодаря Анатолию Петровичу я вгрызался в «Экономически-философские рукописи 1844 года» и «Немецкую идеологию», в труды Маркузе и Фромма, чем дальше, тем больше удивляясь: как Маркса, этого гения, произведшего в философии переворот, сравнимый с революцией, произведенной Эйнштейном в физике, могли превратить в до отвращения банального догматика, каким он представал со страниц наших учебников? Правда, марксистом я все равно не стал, чем, кажется, не уставал огорчать Анатолия Петровича. Уже тогда мое сердце прочно пленил русский платонизм, русская философия всеединства и связанное с ними социальное учение — евразийство. Но уважение к Марксу и вообще к марксистской традиции — крупнейшей современной философской традиции Анатолий Петрович Андреев мне привил на всю жизнь. Анатолий Петрович Андреев был не просто знатоком марксизма. Он оригинально его развивал. Экзистенциально прочитывая Маркса, он присовокуплял к марксистской историософии цивилизационный подход. Он был сторонником русского коммунизма, для обоснования которого он разработал оригинальную философскую концепцию — антропологический традиционализм. Анатолий Петрович Андреев (а вместе с ним — его ученик и последователь Александр Иванович Селиванов) разработал учение о Традиции как об онтологическом стержне народа, отвечающем за его идентичность при всех возможных исторических переменах. «…Традиция в своей антропологической основе — защитная, стабилизирующая организация бытия (личного, общественного, национального), цивилизационная траектория, знаково и символически оформленный „инстинкт“ самосохранения человека и общества (народа)» — писал он. Традиция для него была не мертвым социальным ритуалом, а живым средоточием бытия народа. Традиция, считал он, творит человека, а человек творит Традицию. Особенно внимание Анатолий Петрович Андреев уделял русской Традиции, которую он досконально исследовал опираясь на самых различных философов — от Бердяева и Лосского до Ткачева и Ленина. Он формулировал сущность Русской Традиции как душевность: Вся «тайна» русской души в том, что она просто русская, не западная и не восточная, вобравшая в себя евразийский метафизический выбор. Сформулируем принципиальную ментальную идею для национального характера русских — «душа всего дороже» … Этот архетип первичнее других качеств души и духа русского народа, а также смены любых идеологий, религий, форм общественно-политической жизни, государства и т.д. Душевность (и духовность) русских (усиленная православием, особенно идеологией Нила Сорского) — приоритет духовно-нравственных мотивов жизненного поведения и труда по сравнению с материальными, экономическими, политическими и т.п.". Советскую цивилизацию Анатолий Петрович считал высшим проявлением Русской Традиции. Он считал, что русский социализм сконцентрировал в себе итог тысячелетних мировоззренческих исканий русского народа, оказался как нельзя лучше подходящим для русского национального характера. Андреев не принимал нынешнюю либеральную власть именно потому, что она антитрадиционная, стремится подорвать саму Русскую Традицию, стержень жизни русского народа, подменить сугубо русскую ментальность и мораль западной, буржуазной «матрицей». Надо сказать, что будучи истинно русским человеком — этот эпитет «русский человек» всегда был для него высшей похвалой — Анатолий Петрович обладал удивительно тактичным и прозорливым пониманием культур нерусских народов, входящих в нашу одну большую российскую семью. Он живо интересовался башкирской национальной культурой, читал башкирские сказания, легенды, эпосы, труды по истории Башкирии, произведения современных башкирских писателей. Он стремился проникнуть в тайну башкирского духа или как он говорил «башкирской традиции» с помощью разработанной им теории антропологического традиционализма. Анатолий Петрович Андреев оставил несколько серьезных работ, посвященных башкирской культуре, где он блестяще показал, что культуре башкир издревле свойственны антибуржуазность, социалистическая, общинная устремленность, что роднит ее с русской культурой. … Все эти качества, которые Андреев характеризовал как сугубо русские качества — душевность, открытость, бескорыстие, готовность всегда помочь в высшей степени были присущи и ему самому. Сколько доставалось от него тепла мне, моим коллегам… Никогда мне не забыть его гостеприимный дом в Уфе, где на кухне в клубах папиросного дыма, Анатолий Петрович час за часом вел незабываемые беседы — о русском народе, о социализме, где была потрясающая уникальная библиотека, из которой он щедрой рукой давал всем знакомым раритетные книги. Довелось мне однажды побывать и в его подмосковном доме, таком же теплом, доброжелательном. А как Анатолий Петрович радовался, когда в «Советской России» стали выходить мои первые статьи! Тем более, что «Советская Россия» всегда была его любимой газетой, он прочитывал ее с начала до конца, делал копии с понравившихся статей и раздавал знакомым, хранил годовые подшивки, часто использовал газету в научной, публицистической работе… Одну из своих фундаментальных статей «Традиция как философский принцип опознания бытия человека, народа, социума» Анатолий Петрович Андреев, любивший академичный, подчеркнуто объективный и суховатый стиль, неожиданно закончил пронзительными словами. Я не могу их не привести в заключение своего рассказа об этом удивительном человеке, большом ученом и горячем патриоте-коммунисте. "…Сейчас необходимо каждому русскому человеку выстрадать, освоить и завоевать великое наследие Русской Традиции самой своей жизнью, прожитой так, чтобы можно было повторить слова великого русского поэта Н. М. Рубцова: Перед всем Старинным белым светом Я клянусь: «Душа моя чиста». Без сомнений, и про него самого можно с уверенностью сказать, что он выстрадал, освоил и завоевал великое наследие Русской Традиции всей своей жизнью, и что несмотря на все перипетии и передряги жизни душа его была и осталась чистой… Рустем ВАХИТОВ (г. Уфа)

Все права защищены. Копирование материалов без письменного уведомления авторов сайта запрещено