Россия нашего времени вершит судьбы Европы и Азии. Она — шестая часть света, Евразия, узел и начало новой мировой культуры"
«Евразийство» (формулировка 1927 года)
В 2007 году отечественная социальная философия, евразийское движение понесли утрату, которая до сих пор многими, возможно, не осознана в своем истинном масштабе. Ушел из жизни философ, известный исследователь евразийства, публицист и общественный деятель, один немногих современных настоящих евразийцев Виталий Яковлевич Пащенко. Большая часть его жизни была связана с Московским госуниверситетом, в котором он учился, где он защитил кандидатскую, а затем докторскую диссертации. С 1989 года он возглавлял общественно-политический центр при МГУ, сменив на этом посту А. С. Панарина (как и, по сути, переняв у него «евразийскую эстафету»). Истоки «евразийства жизни» В. Я. Пащенко уходят в братскую нам Монголию. В первой половине 1980-х годов Виталию Яковлевичу пришлось часто бывать в вузах Монголии, там он и влюбился в туранский кочевой тип, в жизнь степняков, их культуру, песни, сказания, историю. Он интуитивно почувствовал близость русской и славянской души и туранского менталитета, о чем так красноречиво писал основатель евразийства Н. С. Трубецкой. Впоследствии, открыв для себя труды русских евразийцев и основательно их изучив, Виталий Яковлевич стал горячим приверженцем этого оригинального учения, которое предлагает неожиданный ключ к разгадке «российской души». С начала 1990-х годов начинают выходить его научные труды, посвященные русскому евразийству, а вскоре Виталий Яковлевич защитил докторскую диссертацию об идеологии евразийства. В. Я. Пащенко участвовал также в работе над словарями «Философы России XIX — XX столетий», «Русская философия», где он был автором нескольких статей о евразийцах 1920-х-1930-х годов — Н. С. Трубецком, П. П. Сувчинском, Э. Хара-Даване, был участником известного каждому исследователю евразийства сборника «Евразийская идея и современность», собравшего лучших специалистов в этой области, его статьи о евразийстве регулярно появлялись в «Вестнике МГУ». Наконец в 2003 году он выпустил в свет фундаментальный труд «Социальная философия евразийства», который до сих пор с интересом читается всеми, кто занимается данной проблематикой.
Виталий Яковлевич имел немалые заслуги перед наукой о евразийстве. Ему удалось снова привлечь внимание исследователей к проблематике русского евразийства 1920–1930-х, которая была «модной» в начале 1990-х, но затем постепенно стала исчезать из поля зрения историков русской философии. Во многом это было связано с тем, что первые позднесоветские и постсоветские исследователи евразийства (Хоружий, Волкогонова, Новикова, Сиземская и др.), актуализировав эту тематику, переопубликовав некоторые основные труды евразийцев, произведя предварительный анализ их творчества, тут же заклеймили евразийство как «тоталитарное», «просоветское», «неполиткорректное» мировоззрение. Таким образом, официальная академическая российская наука, которая в 1990-е годы несмотря на громкие словеса о свободе и демократии, оказалась заидеологизированной не меньше, а то и больше, чем в советские период (только идеологические приоритеты изменились — с марксистских на либеральные) как бы предлагала поставить «жирную точку» в изучении евразийства 1920-х-1930-х годов, навесив на евразийство безапелляционные одиозные ярлыки. Виталий Яковлевич Пащенко в своих трудах показал ограниченность и предвзятость либеральной оценки евразийства в исследованиях 1990-х годов и те самым открыл новый этап в российском евразийствоведении. Для этого этапа свойственны понимание того, что изучение евразийства еще не закончилось, а напротив, только начинается, стремление вводить в научный оборот неопубликованные первоисточники, которые проливают новый свет на евразийство и его теоретиков, стремление заново без эмоций и идеологического надрыва пересмотреть темы отношений евразийства и марксизма, отношений евразийцев к Советской России, осознание внутренней противоречивости евразийства, наличия в нем внутренних направлений и «трений». Виталий Яковлевич Пащенко внес наибольший вклад в исследование соотношений евразийства и марксизма, евразийства и ленинизма и евразийства и сталинизма. Глубину и неординарность его анализа этой проблемы признавали даже мировоззренческие противники В. Я. Пащенко, которых у него было не мало, поскольку он не боялся вступить в конфликт с удобным и безопасным по нынешним временам гуманитарным либеральным мейнстримом. Другое видное достижение В. Я. Пащенко как историка евразийства состоит в том, что он, возможно, первым указал на международное значение евразийства, а именно на «ниточки», ведущие от евразийцев Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона к французским структуралистам и, прежде всего, к Леви-Строссу, и от евразийского философа А. Кожевникова, который впоследствии стал печататься на французском языке под псевдонимом Кожев, к европейским неомарксистам. Наконец, В. Я. Пащенко ввел в научный оборот фундаментальный труд евразийца Н. Н. Алексеева «Пути и судьбы марксизма» и указал на актуальность и глубину евразийского анализа марксизма, на приоритет Алексеева в открытии «раннего антропологического Маркса».
Виталий Яковлевич был не только исследователем, но и как я уже говорил, горячим сторонником и страстным популяризатором идей евразийства. Усилиями Виталия Яковлевича и его жены — московского социолога З. Н. Осадченко был создан журнал «Евразийские тетради», который мыслился как продолжение тех, легендарных пражских «Евразийских тетрадей» 1930-х годов, которые выпускали сами Савицкий и Трубецкой. В новых «Евразийских тетрадях» печатались актуальные исследования по евразийству, был переиздан отрывок из раритетной книги «Мы» азиатофила В. Иванова, близкого к евразийскому движению. К сожалению неизбежные в таком деле финансовые проблемы не позволили выпустить более двух номеров журнала.
В. Я. Пащенко выступал и с публицистическими статьями в самых разных изданиях — от «Советской России» до «Учительской газеты», пропагандируя идеи российского патриотизма и евразийства. Его статьи, популяризирующие евразийство, выходили и за рубежом — на английском и корейском языках.
Наконец, нельзя не упомянуть об его активной гражданской, общественной позиции. Уже в конце жизни, страдая от тяжелых заболеваний, Виталий Яковлевич согласился возглавить научно-консультационный совет политической партии «Евразийский Союз», участвовал в работе партии (нескольких партийных съездов, заседаний руководящих органов партии), печатался в партийной газете «Евразийская панорама». Он мечтал о том, чтобы евразийская идеология овладела массами, и верил в то, что Россия, по слову Л. Н. Гумилева, может спастись только через евразийство. Победе этой идеологии он отдавал все свои силы.
Мне посчастливилось несколько раз лично повстречаться с Виталием Яковлевичем в последние несколько лет его жизни. Году в 2003-м на мой электронный адрес пришло письмо от Виталия Яковлевича с предложением сотрудничества. Виталий Яковлевич ознакомился через Интернет и левопатриотическую прессу с некоторыми моими статьями и увидел во мне единомышленника. Естественно, я с благодарностью согласился. Потом последовали наши встречи в Москве. Никогда мне не забыть его истинно русское, евразийское гостеприимство, его квартиру на метро «Юго-Западное», где меня с таким радушием принимали Виталий Яковлевич и его замечательная жена и соратница Зоя Николаевна, наши разговоры за полночь — о евразийстве, о русско-туранской комплиментарности, о будущем отечественной науки… Меня удивило и до глубины души растрогало, что я был принят ими как родной. Меня, практически малознакомого приезжего из провинции они приютили у себя дома, относились ко мне как к лучшему знакомому…
Меня глубоко тронуло и то, что, как оказалось, Виталий Яковлевич совмещал в себе глубокий ум, большие эрудицию и жизненный опыт, о чем легко было догадаться и по его книгам и статьям, и … почти детскую душевную чистоту. Помню, как он искренне сокрушался по поводу того, что евразийство сегодня стало «разменной монетой», что евразийцами называют себя те, кто никакого представления о евразийстве не имеет, и вообще ни в какие идеи не верит, а лишь использует «модный брэнд» для накопления политического капитала. К сожалению, и мне, и ему немало пришлось повидать таких «евразийцев»… Уже тогда я понял: какие рубцы оставляет на сердце Виталия Яковлевича та талантливая, страстная, по-настоящему гражданственная полемика, которой полны его работы, каких душевных сил ему стоит «пропускать это через себя», дабы потом получались его отточенные чеканные строки, хлещущие оппонентов…
Сколько у нас было задумок о совместных проектах — научных, издательских… Виталий Яковлевич мечтал возобновить выпуск «Евразийских тетрадей», заняться изданием «Евразийской энциклопедии», которая содержала бы статьи о представителях евразийства, его истории, основных понятиях и парадигмах. До последнего дня, даже находясь в больнице, Виталий Яковлевич не прекращал активной творческой работы, был полон замыслов, энергии… Он был давно и серьезно болен, но он мужественно превозмогал свою болезнь, и никто — ни он, ни его окружающие не ожидал, что трагический конец так близок. Неполных 68 лет — это ведь и не возраст почти для ученого, в эти годы ученый лишь начинает создавать свою школу. Поэтому не будет преувеличением сказать, что жизнь Виталия Яковлевича Пащенко оборвалась безвременно рано, он много не успел сделать и доделать…
Ученый умирает, но остаются его труды, его идеи, его ученики. Хочется надеяться, что двигаясь по тому же пути, что и Виталий Яковлевич, и любя то, что и он любил, мы хоть частично попытаемся компенсировать эту в целом невосполнимую потерю для нашей науки и для евразийского движения.
Все права защищены. Копирование материалов без письменного уведомления авторов сайта запрещено
