«Евразийство» (формулировка 1927 года)
| |
|
Россия нашего времени вершит судьбы Европы и Азии. Она — шестая часть света, Евразия, узел и начало новой мировой культуры"
«Евразийство» (формулировка 1927 года) |
| |||
  |
кандидат философских наук ДОКТРИНА ХРИСТИАНСКО-МУСУЛЬМАНСКОГО КОНФЛИКТА: ФАШИЗАЦИЯ ЗАПАДА 1. Атака “Боингов” на башни-близнецы в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, захват заложников в театре “Норд-Ост” в Москве 23 октября 2002 года, а также ряд других, менее крупных террористических актов, совершенных экстремистскими исламскими организациями в самых разных уголках мира, резко изменили идеологический и ментальный универсум современного капитализма. От гуманистической парадигмы, зиждившейся на таких столпах как толерантность, мультикультурализм, плюрализм, неолиберальное общество начало эволюционировать в сторону ксенофобской доктрины войны Запада и Востока или, в терминах этой концепции, “цивилизации” и “анти-цивилизации”. Авторитетный американский политолог С. Хантингтон, которого, без сомнения, можно считать генератором фундаментальных принципов или метаконцепции внешней политики США, откровенно говорит о столкновении между христианской и мусульманской цивилизациями как о главном политическом сюжете наступившего столетия, причем, роль главного стратега в этой схватке отводится, понятно, Соединенным Штатам. Антиисламская истерия, развернувшаяся в СМИ так называемых “цивилизованных”, то есть западных и прозападных стран, представляет собой, по сути дела, пропагандистскую подготовку, за которой последует уже непосредственно “военная зачистка”. Сегодня нужно внушить обывателю при помощи непрекращающихся новостных видеорядов со “злобными, бородатыми мусульманами” и соответствующих рассуждений ангажированных политкомментаторов и с позволения сказать, аналитиков отрицательные эмоции по отношению к исламу, для того, чтобы завтра этот обыватель безоговорочно поддержал любые военные акции против него. Однако все эти разглагольствования о “столкновении цивилизаций” в действительности, не выдерживают сколько-нибудь серьезной критики. Прежде всего, необходимо четко осознавать, что никакой христианской, равно как и мусульманской цивилизации, по большому счету, уже не существует. Современный Запад правильнее было бы назвать постхристианским миром, а современный Восток – постмусульманским, так как цивилизация, основывающаяся на ценностях религии, или, как выражается современная философия культуры, цивилизация традиционного типа — удел ушедшей в историческое небытие эпохи средневековья. Нынешнее, модернистское и тем более постмодернистское общество является светским и его ментальный универсум, смонтированный из таких категорий как прибыль, права человека, власть народа, экономические свободы бесконечно далек от мировоззрения мира Традиции, где даже экономика и политика находили спиритуалистическое, сакральное обоснование. Большинство людей современности довольно равнодушны к религии, видя в ней в лучшем случае моральную доктрину, в худшем – пережиток далекого и “непросвещенного” прошлого; но даже те из наших современников, кто формально принадлежит к той или иной конфессии, в реальной жизни строят свои действия, исходя не из принципов вероучения, а из вполне “земных”, меркантильных соображений (это касается в том числе и политиков, так что заявления Джорджа Буша о начале крестового похода против ислама звучат в устах этого ставленника крупных нефтяных кампаний даже несколько комично, очевидно, намерения новоявленного “крестоносца” не столь возвышенны, как у его средневековых предшественников). Более того, полагаю, следует согласиться, с известным югославским философом-неомарксистом Славоем Жижеком в том, что если в наше время и возникают социальные силы, позиционирующие себя как “истинные мусульмане” или “истинные христиане”, т.е. как религиозные фундаменталисты, то в их лице на самом деле мы имеем дело с маргинальными, псевдотрадиционными религиозными формами, истоки которых уходят в контраверзы сознания человека века постмодерн. Так, современная женщина, живущая в мегополисе и носящая паранджу реализует, скорее, протестный сценарий поведения, более близкий молодежной, нонконформистской субкультуре, чем ментальности традиционного мира. Кроме того, религиоведческий анализ показывает, что пресловутые “мусульманские экстремисты”, к примеру, ваххабиты, образ которых эксплуатируется либеральной пропагандой, представляющей их как мусульман вообще, имеют такое же отдаленное отношение к классическому исламу, какое иеговисты имеют к христианской церкви. На самом деле ваххабизм – эта псевдофундаменталистская секта, которая возникла совсем недавно — около ста лет назад, и примитивность ее вероучения, отвергающего большую часть исламской традиции – богословия и философии вполне согласуется с основной тенденцией времени модерн – мас-культурной тотальной унификацией. Но даже если употреблять термины “христианский мир” и “мусульманский мир” в переносном смысле, имея в виду остаточные формы культуры, сформировавшиеся под влиянием религии, то все равно необходимая либеральной пропаганде картина не получится: такие “мусульманские страны” как Саудовская Аравия, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты, Турция, являются столь верными союзниками Запада, что оказывают ему непосредственное содействие в его военных операциях, направленных против своих соседей и братьев по крови (что же касается пресловутых саудистских террористов, то вряд ли можно это считать веским аргументом, ведь, как показал пример с “вашингтонским снайпером” и в самих США не без мусульманских экстремистов), а такие однозначно антизападно ориентированные страны как Корея, Китай, Куба вовсе не относятся к миру ислама (да и пресловутый Ирак только с большой натяжкой может быть назван исламской страной, так как господствующей идеологией там является не классический, а модернистский ислам или исламский социализм). Впрочем, следует признать тот факт, что существует реальная напряженность между странами первого мира, то есть Западом и слаборазвитыми незападными странами, но дело здесь вовсе не в пресловутом столкновении ценностей христианства и ислама, а в гораздо более “грубых материях”, а именно в проблемах связанных с перекачкой интеллектуальных и материальных средств из третьего мира в первый, иначе говоря – скрытым ограблением Западом стран периферии глобального капитализма. Таким образом концепция христианско-мусульманского цивилизационного конфликта не имеет объективных оснований в мировой политической и культурной ситуации, ее истоки, скорее, нужно искать в нынешнем положении самого западного, капиталистического мира, а также в особенностях природы капитализма. 2. При этом необходимо выделить две характерные черты капитализма как социального феномена: его повышенную агрессивность и тенденцию к бесконечному расширению. Мировоззрение капитализма рисует общество как совокупность конкурирующих, враждующих индивидов, каждый из которых озабочен лишь собственной выгодой, соответственно, такая же модель коммуникации переносится и на международные отношения. Все рассуждения пропагандистов неолиберализма о “мирном мире”, “цивилизованных отношениях ” между странами, на самом деле не более чем ширма, призванная скрыть вполне циничное, реальное кредо капиталистической внешней политики, которое сводится к примитивной концепции “права сильного”; именно это мы видим на примере действий США в последние два десятилетия, когда сдерживающий фактор в виде второй сверхдержавы – СССР исчез и истинные цели и мотивации американских архитекторов нового порядка обнажились как нельзя боле откровенно. Добавим, что иного и быть не может – странно ожидать жестов альтруистического и солидаристского толка от общества, где жесточайшая конкуренция является правилом жизни.Но с другой стороны именно эта особенность капитализма, состоящая в том, что конкурентная вражда представляет здесь “психологическое топливо” общественной жизни, и заставляет его постоянно искать новый и новый образ врага. Без внешней опасности – неважно реальной или сфальсифицированной с помощью пропагандистской машины, невозможно свести воедино разноречивые эгоистические векторы либеральных индивидов, то есть невозможно поддержание в социуме должного градуса лояльности и моральности, эффективная работа промышленности и рынка и т.д., и т.п. Кроме того, немаловажным является тот фактор, что на Западе за годы “холодной войны” сформировался уже особый, мобилизационный тип сознания, ориентированный на противостояние двух систем, и на восхваление своих собственных, западных ценностей, там продолжает существовать огромная армия “борцов идеологического фронта”: газетчиков, политологов, политиков, которые сделали себе карьеру на пропагандистской войне и терять свой хлеб не желают, добавим, к этому, что западные военные, привыкшие к большим дотациям и пропагандистской поддержке вовсе не намерены “втыкать штык в землю”. Наконец, как отмечают многие зарубежные политологи, военно-промышленный комплекс составляет наибольший сегмент экономики США, все остальное можно рассматривать просто как “привесок” к военному производству и в отличие от руководства перестроечного Советского Союза политическая и экономическая верхушка США и западного блока и не думала сворачивать свои военные программы, сколько-нибудь значительно сокращать оружие массового поражения и обычные вооружения, производить конверсию в ВПК. Более того, в 80-е – 90 – е годы военный бюджет США все повышался и повышался, а в военной промышленности открывались дополнительные рабочие места.Однако, после падения СССР коммунизм в качестве врага №1 стал неактуален и на эту роль был взят ислам, а точнее, пресловутый “исламский терроризм”. Разумеется, возникает вопрос: чем был вызван именно такой выбор и не связано ли это с действительным агрессивным потенциалом данной мировой религии, о чем так любят говорить либералы? Ответ на этот вопрос выходит далеко за рамки этой статьи, однако, мне хотелось бы все же указать на то, что в пропагандистских пассажах об исламе западных и прозападных СМИ осуществляется очень опасная двойная подмена. Прежде всего мировой терроризм практически отождествляется с мусульманским экстремизмом, что является прямой фальсификацией, так как терроризм также плюралистичен и многогранен как весь современный мир и в нем кроме исламской составляющей есть левацкий, неонацистский и националистический сегменты (“Красные бригады”, РАФ, “Ку-клукс-клан”, ИРА, ЭТА и т.д.). Впрочем, лучше всего обратиться к фактам: на сайте “Терроризм-антитерроризм” опубликован список 90 самых значительных и активных современных террористических организаций, на счету которых убийства, захваты самолетов, заложников, ограбления банков в разных городах мира. Из этих 90 террористических движений и групп всего лишь 29, то есть третья часть (!) мусульманские, остальные принадлежат либо к левакам, либо к националистам и расистам.Далее, собственно исламский экстремизм СМИ отождествляют с исламом как таковым, что опять таки грубое искажение фактов, так как ислам не есть некий монолит, он, как и любая другая религия, разделяется на множество конфессий, направлений и толков; и большинство мусульман, живущих на планете, а также подавляющее большинство из стран бывшего СССР исповедуют традиционный ислам, к которому ваххабиты настроены даже более непримиримо и агрессивно, чем к христианству. Однако, архитекторам “цивилизационного конфликта”, очевидно, не нужны все эти тонкости. Им требуется новый образ врага, который должен ассоциироваться с “Абсолютно Другим”, противостоящим западной ментальности по всем параметрам, так как это служит необходимым дополнением западного психотипа и иллюзорным выходом для его комплексов, но этот “враг” все же не должен быть совершеннейшим антиподом, иначе западный обыватель просто перестанет его понимать и нужный эффект не будет достигнут, требуется “Абсолютно Другой”, не выходящий за рамки либерального, модернистского сознания. И именно таков “исламский террорист”, внешне диаметрально противоположный западным стандартам, начиная с его “нецивилизованной” бороды, и кончая разглагольствованиями, где через каждое слово поминается Аллах, внутренне же вполне вписывающийся в жизненную концепцию модернизма — и, действительно, “исламский террорист” озабочен не столько вопросами религиозного спасения, что было бы естественно для традиционного мусульманина, сколько посюсторонними, вполне земными политическими вопросами – захвата и удержания власти, создания независимого государства, выстраивания выгодных контактов с другими державами, что вполне соответствует западному, модернистскому духу с его зацикленностью на имманентном, материальном (тем же, кто считает, что в случае исламского терроризма мы имеем дело с чисто религиозным феноменом – подвигом смерти за веру, не мешало бы задуматься о том, что здесь мученическая смерть становится лишь средством в политической игре, причем, как правило, направленной против ислама и начатой и ведущейся его врагами).Наконец, здесь следует говорить не только о создание виртуального врага в лице “мусульманского экстремизма”, но и о материализации этого виртуального голема; общеизвестно, что западные спецслужбы в свое время приложили немало сил для генерации, вооружения и обучения тех самых формирований, которых теперь объявляют первейшими врагами. Короче говоря, Запад в очередной раз сам породил себе врага, для того, чтобы бороться с ним и от этого стать еще сильнее. 3. Напомню, что еще одна из названных характерных черт капитализма – его стремление к бесконечному расширению. Марксово сравнение капитализма с учеником волшебника, который разбудил своими заклинаниями некие силы и не может с ними справиться, актуально до сих пор. Капитализм стоит на постоянном продуцировании все новых и новых товаров, которые немедленно нужно потреблять. Кризисы перепроизводства, потрясавшие капиталистический Запад в девятнадцатом веке, удалось, правда, урезонить, так как была создана мощная машина по манипуляции сознанием – рекламная индустрия, которая инициирует в массах необходимое количество искусственных потребностей, дабы постмодернисткий плебс уничтожил излишки. Однако, научно-технический прогресс тоже не стоял на месте и современное капиталистическое производство обладает на несколько порядков большей выпускной способностью. Поэтому на первый план выходит вопрос создания новых рынков сбыта – в этом и состоит истинная причина кампании за глобализацию и дозированную помощь странам третьего мира: Западу нужна планетарная периферия, которая была бы достаточно отсталой для того, чтобы составить конкуренцию промышленности самого Запада, и достаточно развитой для того, чтобы потреблять продукцию его компаний, обогащая тем самым не только капиталистов, но и народы первого мира. Главным препятствием на пути создания такого глобального капитализма является исторически сложившаяся международная структура, элементами которой являются большие и малые суверенные государства. Раздробление стран, слишком больших, чтобы войти в глобальный мир – а таковы прежде всего Россия, Югославия и Китай становится первоочередной задачей капитализма. Теперь же вспомним, что все названные большие державы включают в себя сегмент населения, исповедующего ислам (в России это тюрки, в Югославии — албанцы, в Китае – уйгуры). Разлом по линии “мусульмане-немусульмане” по сути дела означал бы победу геополитического проекта, выгодного Западу и усиленно им лоббируемого – вспомним недавнюю гражданскую войну в Югославии, повлекшую за собой распад страны а также рассуждения З. Бжезинского о том, что Россия должна быть разделена на 15 государств. Причем, в случае Югославии и России в качестве пропагандистской поддержки используется тезис о некоей религиозной “близости” славян и западноевропейцев и американцев и об общем враге – исламе; надо полагать, что в случае Китая будет проводиться концепция “близости” конфуцианско-буддийских и западных, протестантских ценностей и о противоположности и тех, и других ценностям ислама. Технология же таких операций известна: финансовая и технократическая накачка маленьких сепаратистских движений, а также попустительство и даже помощь террористическим организациям в этих странах при формальном осуждение террора и даже “борьбе” с ним – все это быстро дестабилизирует ситуацию и Западу остается лишь ввести “миротворцев” и разделить страну на оккупационные зоны. 4. Но как же случилось так, что Запад забыл про им же провозглашенные идеалы всеобщего равенства, гуманизма, прав и свобод человека? Ведь идеология конфликта цивилизаций, которую он теперь проводит в жизнь, по сути дела, основана на религиозной и этнической ксенофобии и приближается уже к расизму в его классической, нацистской форме, осталось только озвучить логические выводы из этой концепции – о превосходстве белой, “христианской” расы над желтой, “мусульманской” (при этом русским и славянам этот либеральный неонацизм видимо оставляет роль второсортных сверхчеловеков, годных для вхождения в Империю Белых или “христианский Север” при условии избавления от “довесков” нерусских территорий, что похоже вполне устраивает наших либералов, судя по заявлениям лидеров СПС). Этот сдвиг в политическом климате уже очевиден — на страницах буржуазных российских газет вроде “Известий” сегодня нередко можно встретить столь кровожадные антиисламские статьи, какие раньше печатали разве что в неонацистском “Русском порядке ”.Объяснение кроется в изменение самой природы капитализма. Еще в начале двадцатого века такие разные мыслители как В.И. Ленин и Освальд Шпенглер диагностировали переход западного капитализма в стадию империализма. А для нее характерны не только тенденция к созданию больших политических образований, укрупнение городов, монополизация экономики и диктатура крупных банков, но и трансформация политической идеологии. Доктрина равенства всех людей, народов и религий, на которой прежде стоял Запад, теперь для него стала столь же архаичной, как паровая машина и колесный пароход. Темпам и масштабам империализма больше соответствует концепция противостояния западного, протестантского, просвещенного “Добра” и восточного, исламского, дикого “Зла”, “цивилизованного” Севера и “варварского” Юга, европеоидов и монголоидов. Германский национал-социализм был первой, пробной формой такой идеологии, которая не удовлетворила англо-саксонскую составляющую западного мира. Современная американо-английская концепция христианско-мусульманского цивилизационного конфликта есть новейшая, более мягкая и комплиментарная остаточному либерализму форма фашизма. Похоже этот новый, “неолиберальный фашизм” и станет в ближайшем будущем господствующей идеологией капитализма. |
