«Евразийство» (формулировка 1927 года)
| |
|
Россия нашего времени вершит судьбы Европы и Азии. Она — шестая часть света, Евразия, узел и начало новой мировой культуры"
«Евразийство» (формулировка 1927 года) |
| |||
  |
От редакции Предлагаем вниманию читателей выдержки из чрезвычайно интересной и оригинальной работы нижегородского религиозного социалиста Владислава Макарцева. Работа печатается в сокращении и ввиду ее очень большого объема, и ввиду того, что ряд положений автора нам представляется несколько сомнительными (хотя, разумеется, никто не отказывает автору в его праве на собственное мнение). В то же время основная идея работы – об антихристианском и антимусульманском характере капитализма и ростовщичества полностью отвечает нашим воззрениям. Полный текст работы В. Макарцева “Альфа и Омега. Богословско-философский очерк” можно найти на сайте www.kprf.ru.Устроитель сайта “Красная Евразия” кандидат философских наук Р. Вахитов
Вячеслав Макарцев Об отношении к собственности в Православии и в Исламе Выдержки из работы “АЛЬФА И ОМЕГА. Богословско-философский очерк” ВВЕДЕНИЕ Много слов сказано об "аморальности" коммунистической идеи. Написаны тысячи томов, где противники её, ссылаясь на различных философов, доказывали отсутствие нравственного истока у коммунизма: "Никаких нравственных начал в социалистическом обществе по существу быть не может", — заявляет, к примеру, протоирей Иоанн Восторгов, у которого нападки на коммунизм представлены в систематизированном виде в полном собрании сочинений. Семьдесят лет Советской власти на практике показали ложность, абсурдность обвинений против коммунизма протоирея Иоанна Восторгова. Но сразу же слышим возмущённые голоса антисоветчиков: "Нет! Сказанное им — правда". Выходит, существует две правды? Но этого не может быть: одна из них обязательно должна быть кривдой. Где же правда и где напялившая одежды её кривда? Прояснить это и является целью данной работы.Протоиерей Иоанн Восторгов, выпады которого мы будем использовать как наиболее характерные для антикоммунистов, торопясь покончить с социализмом, взял, что называется быка за рога: "Если социализм желает обосноваться на христианстве, то логика требует, чтобы в таком случае он за отправную точку взял не проектируемый социалистический строй, а именно христианство. Но тогда вопрос переходит в иную плоскость: социалистично ли христианство?". Естественно, Восторгов отвечает отрицательно на этот вопрос. Самое поразительное в его "противосоциалистическом катехизисе" состоит в том, что он не ссылается на святых отцов, учителей Церкви в подтверждение своих главных обвинений против коммунизма, приводя их мнение лишь пару раз не по существу темы. Любой, даже самый заштатный, богословишко, прочитав сочинение православного человека, в котором речь идёт о нравственности, о соответствии христианству той или иной идеи, и, увидев, что в нём не приведено мнение святых отцов Церкви, скажет: попахивает еретичеством. По всей видимости, у протоиерея Иоанна Восторгова были очень высокие покровители… Мы процитируем полностью его единственную "ссылку" по существу работы на отцов Церкви, составляющую содержание коротенькой главы "Социализм отцов Церкви": "В послеапостольский век мы во многих сочинениях писателей того времени (Васил. Вел., Иоанн Злат.), а также в творениях отцов Церкви встречаем не мало суждений по вопросу о богатстве и бедности, которыя для современного уха звучат социалистически. Но если эти суждения пропустить сквозь призму истории, то окажется, что социалистического в них столь же мало, как и в апостольских посланиях.Характерныя черты и здесь следующия: 1) Осуждения мамонизма — пристрастия к богатству ради самого богатства, которое отвлекает заботу о душе. 2) Богатство и собственность по-прежнему рассматриваются не с экономической и социальной точки зрения, а с этической. Не богатство и собственность осуждаются, а способ употребления их. 3) Никакого плана, никакой определённой программы экономических изменений в поучениях отцов Церкви не содержится. Раздаются только советы, принимающие иногда столь же горячую форму, как у ап. Иакова. Требование разумного (с точки зрения спасения души) пользования богатством кроется в том сознании. 4) Что все богатства — от Бога, и люди только управляющие ими. 5) Распоряжение богатством вполне предоставляется личному усмотрению каждаго (согласно учению христианства о внутренней свободе человека). 6) Помощь бедным (имущий должен делиться с неимущим) прежде всего, должна быть актом внутреннего настроения, без которого она не имеет цены. 7) Богатство по-прежнему рассматривается, с одной стороны, как несчастье достойных жалости богачей, если они погрязли в эгоизме, и, с другой, — как средство спасения. Самостоятельной же ценности оно не имеет. Высказываемое иногда требование общения имущества совершенно не имело в виду какой-нибудь социально-экономической организации или плана хозяйственного преобразования; это рассматривалось как следствие общения душ — братства, семейственности. 8) В то время как для современных социалистов экономические блага — все и имеют самодовлеющее значение, послеапостольский век проникнут к ним презрением, считая их излишней тяжестью, которую нужно сбросить в интересах души. 9) Отбрасывание богатства и презрение к нему особенно понятны в виду жестоких гонений на христиан и вытекавшего отсюда ожидания конца мира и страшнаго суда. Все перечисленные пункты следует иметь в виду при изучении творений отцов Церкви: Григория Богослова, Василия Великого, Иоанна Златоуста и других". Вот и всё, больше и следа нет отцов Церкви у Восторгова, за исключением ряда моментов по несущественным деталям. Что же заставило его отказаться от цитирования святых отцов, почитаемых Церковью в ранге непререкаемых авторитетов в учении? Ужель лишь то, что они "для современного уха звучат социалистически"? Так что же он не пропустил их "сквозь призму истории", чтобы показать, "что социалистического в них столь же мало, как и в апостольских посланиях"? А не опрокидывают ли отцы Церкви все доказательства Восторгова, не оставляя от них "камня на камне"? Как говорится сам Бог велит нам обратиться к слову святых отцов Церкви и выяснить, что в их высказываниях так сильно напугало Иоанна Восторгова, вынужденного отказаться от цитирования и призвать на помощь "призму истории". I. ВРАТА ЦАРСТВА НЕБЕСНОГО "Царствие Божие внутри вас есть" (Лук 17:21) Известно, что наиболее социалистически звучат слова Иоанна Златоуста — одного из величайших столпов православия, отмахнуться от которого ссылкой на "призму истории" никак нельзя. Вслушаемся в слова святого старца, учителя церковного, произнесённые им в одиннадцатой беседе "На Деяния апостольские" на стих "у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее": "Народу же веровавшему бе сердце и душа едина (ст. 32). Видишь ли, как — вместе с благодатию Божию они отличались и своими (добродетелями)? Да и везде должно примечать, что вместе с благодатию Божию они проявляли и свои (добродетели), как и Петр сказал: сребра и злата несть у мене (Деян 3:6). Впрочем, что сказал выше, в словах бяху вкупе (Деян 2:44), то же самое выражает и здесь словами: народу же веровавшему бе сердце и душа едина. Сказав же, что они были услышаны, он говорил потом и об их добродетели, так как намеревается приступить к повествованию о Сапфире и Анании. Потому, желая показать их преступление, он и говорит сначала о добродетели прочих. Но скажи мне: любовь ли родила нестяжание, или нестяжание — любовь? Мне кажется любовь — нестяжание, которое укрепляло её ещё более. Послушай же, что говорит (писатель): у всех бе сердце и душа едина. Вот сердце и душа — одно. И един же что от имений своих глаголаше свое бытии, но бяху им вся обща (ст. 32)". "Благодать бе на всех, потому что благодать — в том, что никто не был беден, то есть, от великого усердия дающих никто не был в бедности. Не часть одну они давали, а другую оставляли у себя; и (отдавая) все, не (считали) за свое. Они изгнали из среды себя неравенство и жили в большом изобилии; притом делали это с великою честию. Так они не смели отдавать в руки (апостолов) и не с надменностью отдавали, но приносили к ногам их и предоставляли им быть распорядителями и делали их господами, так что издержки делались уже как из общего (имения), а не как из своего. Это предохраняло их от тщеславия. Если бы так было и теперь, то мы жили бы с большею приятностию — и богатые и бедные. Как бедным, так и богатым было бы приятно. И, если угодно, мы изобразим это, по крайней мере, словом, если не хотите (показать) делом, и от того уже получим удовольствие. Правда, это весьма ясно и из того, что было тогда, так как продающие не делались бедными, но и бедных делали богатыми. Но изобразим теперь это словом: пусть все продадут все, что имеют, и принесут на средину, — только словом говорю: никто не смущайся — ни богатый, ни бедный. Сколько, думаете, было бы собрано золота? Я полагаю, — с точностью сказать нельзя, — что если бы все мужчины и все женщины принесли сюда свои деньги, если бы отдали и поля, и имения, и жилища (не говоря о рабах - их тогда не было, быть может, отпускали их на волю), то, вероятно, собралась бы тысяча тысяч литров золота или лучше сказать даже два или три раза столько. Скажите, в самом деле, сколько теперь вообще жителей в нашем городе? Сколько, думаете вы, в нём христиан? Думаете ли, что сто тысяч, а прочие язычники и иудеи? Сколько тысяч золота было бы собрано? А как велико число бедных? Не думаю, что больше пятидесяти тысяч. И чтобы кормить их каждый день, много ли было бы нужно? При общем содержании и за общим столом, конечно, не потребовалось бы больших издержек. Что же, скажут, мы будем делать, когда истратим свои средства? Ужели ты думаешь, что можно когда-нибудь дойти до этого состояния? Не в тысячи ли раз больше была бы благодать Божия? Не изливалась ли благодать Божия обильно? И что же? Не сделали ли бы мы землю небом? Если между тремя и пятью тысячами это совершалось с такою славою, и никто из них не жаловался на бедность, — то не тем ли более в таком множестве? Даже из внешних (не — христиан) кто не сделал бы приношения? А чтобы видеть, что разделение сопряжено с убытками и производит бедность, представим себе дом, в котором десять человек детей, жена и муж: она, положим, прядёт пряжу, а он получает доходы отвне. Скажи мне, когда больше издержат они, вместе ли питаясь и живя в одном доме, или разделившись? Очевидно, что разделившись; если десятеро детей захотят разделиться, то понадобится десять домов, десять трапез, десять слуг и постольку же прочих принадлежностей. И там, где много рабов, не для того ли все они имеют общий стол, чтобы меньше было издержек? Разделение всегда производит убыток, а единомыслие и согласие — прибыль. Так живут теперь в монастырях, как (жили) некогда верные. И умер ли кто с голода? Напротив, кто не был удовлетворён с большим изобилием? А теперь люди боятся этого больше, нежели броситься в неизмеримое и беспредельное море. Но, если бы мы сделали опыт, тогда отважились бы на это дело. И какая была бы благодать? Если тогда, когда не было верных, кроме лишь трёх или пяти тысяч, когда все по вселенной были врагами (веры), когда ниоткуда не ожидали утешения, они столь смело приступили к этому делу, то не тем ли более это возможно теперь, когда, по благодати Божией, везде по вселенной (находятся) верные? И остался ли бы тогда кто язычником? Я, по крайней мере, думаю, никто: таким образом, мы всех склонили бы и привлекли бы к себе. Впрочем, если пойдём этим путём, то, уповаю на Бога, будет и это. Только послушайтесь меня, и устроим дела таким порядком; и если Бог продлит жизнь, то, я уверен, мы скоро будем вести такой образ жизни". Цитата просто-таки потрясает глубиной социалистического духа; многие люди, впервые ознакомившись с ней, не удерживаются от восклицания: да это же социалист-утопист! Нападая на коммунистов, протоиерей Иоанн Восторгов, нападал в первую очередь на Иоанна Златоуста, мечтавшего "превратить землю в небо", то есть построить рай на земле посредством общения имущества. Особенную ярость вызывает у Восторгова требование равенства, которое выдвигают коммунисты. Но об этом же говорит и желает этого Златоуст: "они изгнали из среды себя неравенство и жили в большом изобилии". Восторгов пускается по этому поводу в пространные рассуждения, смысл которых сводится к тому, что раз люди не равны в смысле способностей, то и социальное равенство невозможно: "В… неравенстве — залог высшего и разнообразного нравственного развития: один спасётся благотворительностью и щедростью; другой — в нищете — терпением и смирением". Восторгов подменяет понятия: Иоанн Златоуст, как и коммунисты, говорит лишь об уничтожении имущественного неравенства, а не о полном равенстве людей во всём. Классики марксизма писали, что на знамени коммунизма будет начерчено "от каждого по способностям, каждому по потребностям", из чего следует, что у них не было ни малейшего сомнения в том, что потребности и способности людей при коммунизме будут разными, то есть неравными друг другу: "Действительное содержание пролетарского требования равенства сводится к требованию уничтожения классов. Всякое требование равенства, идущее дальше этого, неизбежно приводит к нелепости". И когда Златоуст говорит, что в апостольской общине богатые, отдавшие свою собственность общине, "не делались бедными, но и бедных делали богатыми", он имеет в виду равенство, выразившееся в уничтожении имущественного неравенства. Восторгов не мог открыто нападать на Златоуста и других древних учителей Церкви, поэтому он избрал тактику замалчивания их. Каждое обвинение его против коммунистов — это обвинение против отцов Церкви.Бросается в глаза недобросовестность Восторгова, когда он "ниспровергает" К.Маркса: "Критика, прежде всего, должна подчеркнуть ненаучность построения Маркса… Он… старается упростить реальную действительность. Вместо того, чтобы, как того требует всякая наука, принять во внимание по возможности все стороны данного явления, разобрать их и затем уж строить на этом основании обобщения, он берёт только одну его сторону и ею, вопреки существующим между многими сторонами отношениям, объясняет целиком все явление.". Это он о соотношении "между потребительской и меновой стоимостью", раскрываемом Марксом, но не только, так "как и во всём своём учении". Маркс… простоват. Напрашивается вопрос, а читал ли Восторгов хоть одно произведение Маркса? Ведь более всего читатели жаловались и жалуются на необыкновенную научную добросовестность Маркса, выразившуюся в исследовании всех граней и чёрточек капиталистического процесса производства и накопления, что порой просто утомляет. Но для чего Восторгов прибегнул здесь ко лжи? Да по той простой причине, что Маркс докапывается посредством "ненаучности построений" до "святая святых" маммонизма — эксплуатации человека человеком посредством присвоения прибавочной стоимости. Маркс описывает "корень всех зол" — капитал, то есть сребролюбие. Он раскрывает картину того, какими неправедными путями сколачивается богатство. Протоиерей Иоанн Восторгов, естественно, встаёт горой за богатых, всячески оправдывая их владение богатством. Однако известно, что о неправедности богатства учил и Иоанн Златоуст. Ему, правда, не удалось ясно выразить, в чём заключается злой корень богатства, но, что оно имеет недоброе происхождение, он не сомневался никогда, о чём говорится в его XII беседе "На первое послание к Тимофею": "Скажи мне, откуда ты приобрёл богатство? От кого ты получил его? От деда, — скажешь ты, — от отца. Но можешь ли ты, восходя через длинный ряд поколений, доказать таким образом, что имущество это законно приобретено? Никак не можешь этого сделать. Напротив, начало и корень его непременно должны скрываться в какой-нибудь несправедливости. Почему? Потому, что сначала Бог не сотворил одного богатым, а другого бедным и, приведши людей, не показал одному пути ко многим золотым сокровищам, а другому идти этим путём воспретил, но всем предоставил для возделывания одну и ту же землю . Каким же образом, в таком случае, ты владеешь столькими-то и столькими-то участками, а ближайший не имеет ни клочка земли, если земля составляет общее достояние? Скажешь — мне отец передал. А он от кого получил? Тоже от предков. Но постоянно восходя выше, непременно нужно найти начало… Положим… ты не виноват в том, что отец твой награбил; правда, ты владеешь тем, что приобретено посредством грабительства, однако сам ты не грабил… Что же из этого? Ужели богатство есть благо? Нисколько. Но оно и не зло, скажешь ты… Но разве это не зло, что один владеет тем, что принадлежит Господу, и что один пользуется общим достоянием? Не Божия ли земля и всё, что на ней есть? Поэтому, если наши имущества принадлежат Богу, то они в равной степени составляют достояние и наших сорабов; что принадлежит Богу, то принадлежит всем сообща. Разве мы не видим такого устройства в больших домах? Именно всем поровну выдаётся определённое количество хлеба, потому что исходит из житниц домохозяина; дом господский открыт для всех. И всё царское принадлежит всем: города, площади, улицы принадлежат всем; мы в равной мере пользуемся ими. Посмотри на строительство Божие: он сотворил некоторые предметы общими для всех, чтобы хоть таким образом пристыдить человеческий род. Таковы воздух, солнце, вода, небо, море, свет, звёзды; он уделил их всем равномерно, как будто братьям. Для всех он создал одинаковые глаза, одинаковое тело, одинаковую душу; всем дал одинаковое устройство, всех из земли, от одного человека произвёл; всем предоставил один и тот же дом. Но всё это нисколько не послужило к нашему обращению. И другое сделал он общим: бани, города, площади, улицы и заметь, что касательно того, что принадлежит всем, не бывает ни малейшей распри, но всё совершается мирно. Если же кто-нибудь покушается отнять что-нибудь и обратить в свою собственность, то происходит распря, как будто вследствие того, что сама природа негодует на то, что в то время, когда Бог отовсюду собирает нас, мы с особенным усердием стараемся разъединиться между собою, отделиться друг от друга, образуя частное владение, и говорить эти холодные слова: это твоё, а это моё. Тогда возникают споры и огорчения. А где нет ничего подобного, там ни споры, ни распри не возникают. Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем частное владение вещами. Между тем для того Бог и дал нам первое в общее употребление, чтобы мы научились из этого, что и последние должны быть общими…"Приведённые выше и здесь слова Златоуста являются прямо противоположными тому, что говорил Восторгов в главе "Социализм отцов Церкви", опровергающими последнего пункт за пунктом: 1) Безоговорочное осуждение маммонизма. 2) Ни о каком отделении этического от социального и экономического у Златоуста не может быть и речи: экономика всецело этическая область, собственность — категория, прежде всего, нравственная. 3) У Златоуста существовал план, программа экономических преобразований в Церкви, что мы видим в его беседе "На Деяния апостольские". Экономические преобразования в представлении Златоуста всецело исполнены нравственным духом. 4) Все богатства не от Бога, а от дьявола. Бог же призывает отказаться от собственности. 5) Христианин обязан поступить с богатством по примеру Апостолов, в противном случае он не христианин. 6) Среди христиан не должно быть бедных и богатых. 7) Богатство имеет злой корень. Общение имущества, облекаемое в форму социально-экономических преобразований, является вершиной христианской жизни, основой "превращения земли в небо", то есть вратами Царства Небесного. 8) Апостольская община (как и всё христианство в последующем) не была проникнута к экономическим благам презрением, поскольку "не было между ними никого нуждающегося" (Деян 4:34); материальное изобилие в апостольской общине было следствием Царства Небесного = общения имущества, совершённого первыми учениками Христа по слову Учителя: "Не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что нам пить? или во что одеваться? Потому что всего этого ищут язычники, и потому, что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всём этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам" (Мф 6:31-33). 9) Отбрасывание богатства и презрение к нему "особенно понятны" ввиду отбрасывания его и презрения к нему Иисуса Христа, которого за это и осудили богатые к распятию: "Вы осудили, убили Праведника, Он не противился вам" (Иак 5:6). Протоирей Георгий Флоровский писал, что у Иоанна Златоуста "социальный идеал был, прежде всего, нравственным идеалом. Это был, — прежде всего, — идеал равенства. Ибо неравенство исключается подлинной любовью…" Одним словом, главное в общении имущества это не то, что оно "способствовало укреплению духовного единства верующих и во многих случаях было экономически эффективным", что выглядит лишь вспомогательным средством. Главное состоит в том, что объединение имущества само по себе является самым важным нравственным делом на Земле, показателем любви людей друг к другу и к Богу. Более того, объединение имущества, которое имело место в апостольской общине — это единственный принцип христианства, без которого оно вообще не мыслимо. Когда ещё христианская Церковь была сконцентрирована лишь в общине Апостолов, она засвидетельствовала всему миру, что без объединения имущества, без ликвидации частной собственности быть учениками Христа невозможно. Отказом от собственности христиане свидетельствуют не только о своей любви к ближнему, но и об отвращении от власти мамоны, то есть богатства, исполняя главную заповедь Христа: "Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне" (Мф 6:24). Не было и нет другого пути к Богу, как отказ от собственности, объединение имущества. Этим высоконравственным деянием люди отвлекают от себя змеиное жало маммонизма, "ибо корень всех зол есть сребролюбие" (1 Тим 6:10). Какое может быть нравственное совершенствование, если не отсечён "корень всех зол"? Только идя тропою Апостолов можно подойти к Богу. К такому пониманию апостольской общины и пришёл Иоанн Златоуст. Здесь становятся понятны мотивы гонителей Иоанна Златоуста: "Объединение имущества? Жить вместе с быдлом? — Да гнать его взашей в Армению, в Абхазию!". Человек, выступающий против объединения имущества под любым предлогом, пусть даже назойливым указанием на обязательную добровольность отказа от собственности, выступает против нравственного деяния самой высочайшей пробы, против нравственного принципа христианства. На обвинении в аморальности принудительности в объединении имущества мы остановимся несколько позже, мимоходом заметим лишь то, что Василий Великий считал всякого собственника грабителем: "Кто любостяжатель? Неудерживающийся в пределах умеренности. А кто хищник? Отнимающий у всякого, что ему принадлежит. Как же ты не любостяжатель, как же ты не хищник, когда обращаешь в собственность, что получил только в распоряжение? Кто обнажает одетого, того назовут грабителем, а кто не одевает нагого, хотя может это сделать, тот достоин ли другого названия? Алчущему принадлежит хлеб, который ты у себя удерживаешь; обнажённому — одежда, которую охраняешь в своих кладовых; необутому — обувь, которая гниёт у тебя; нуждающемуся — серебро, которое зарыто у тебя. Поэтому всем делаешь ты обиду, кого мог бы снабдить". Да, такие слова без "призмы истории" простому люду давать нельзя ! Но Василий Великий произносит и более суровые слова о собственности вообще, а не только о собственности богатых людей, в сравнении с этими словами коммунистическое "частная собственность, основанная на эксплуатации наёмного труда" просто лёгкий выговор: "Личная собственность есть кража…" "Приобретать в собственность что бы то ни было и откуда бы то ни было есть хищение…"Можно ли одолеть власть мамоны, беса сребролюбия вне общины, устроенной по типу апостольской? Иоанн Кассиан Римлянин отвечает на это кратко: "Сребролюбие можно победить только живущему в киновии". Если некоторые святые отцы и ставили сребролюбие по тяжести борьбы с ним на третье место, то это лишь потому, что они писали это монахам, живущим в киновии, то есть в общежитии, которые уже повторили нравственный подвиг Апостолов объединением имущества. В свете сказанного далеко не случайно православное требование к кандидату на епископскую кафедру — пострижение в монахи… Восторгов писал, что богатство может служить "средством для делания добра", что Спаситель "Сам же сказал: "Блаженнее давать, нежели принимать". Восторгов делает вид, что спорит с коммунистами, но на самом-то деле он спорил опять-таки со святыми отцами, ибо тот же Кассиан Римлянин писал в главе "Предлог к оправданию тех, которые не хотят оставить своё имущество": "Такие стараются в свидетельстве Св. Писания найти себе повод к прежнему корыстолюбию. Превратно толкуя, силятся извратить изречения Апостола, или лучше Господа, и приноровить по своему желанию, приспосабливая к смыслу Св. Писания не свою жизнь или разум, а, делая по желанию своей страсти натяжку, хотят, чтобы Святое Писание согласовалось с их мнениями, и говорят, что написано: блаженнее давать, нежели принимать (Деян 20:35). Превратным толкованием этого они думают ослабить следующее изречение Господа: если хочешь быть совершенным, поди, продай имение твоё, и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (Мф 19:24). Думают, что они под этим предлогом не должны оставлять своё богатство, и считают себя блаженными, если, обеспечив себя запасным богатством, от избытка его уделяют и другим; поскольку стыдятся принять с Апостолом славную нищету ради Христа и не хотят довольствоваться трудами рук и… умеренностью". Восторгов много раз возвращается к путаной мысли, что Анания и Сапфира, пожелавшие вступить в апостольскую общину и утаившие часть из проданного, были наказаны только за ложь, что де можно было быть и членом общины и иметь собственность, только чтобы это было открыто. Но в Деяниях не видно исключения из этого правила. Не выдерживает критики и ссылка на главу двенадцать Деяний, где говорится о доме "Марии, матери Иоанна, называемого Марком": "Но откуда г-н… знает, что она имела право продать свой дом? Быть может, был ещё жив её муж, не вступивший в общину? Но даже в том случае, если бы она в состоянии была продать свой дом, община могла не требовать этого. Дом её служил местом собраний для членов общины. Мария предоставила его в распоряжение общины. Последняя пользовалась им, хотя юридически он принадлежал Марии. Что община нуждалась в помещениях для устройства собраний, что она не была юридической личностью и не могла приобретать дома, что поэтому отдельные члены являлись формальными собственниками домов, принадлежащими общине, — всё это ещё ничего не говорит против коммунизма. Нельзя же приписывать древнехристианскому коммунизму такую бессмысленную страсть к шаблону и думать, что община заставляла продавать дома своих сочленов и делить выручку, полученную за них, даже тогда, когда она сама нуждалась в этих домах". Восторгов, говоря о наказании Анании и Сапфиры, делает ударение на лжи, но ведь, по слову Кассиана Римлянина, ложь у них "за сребролюбием последовала", поскольку имущество они "должны были полностью принести Апостолам или раздать братьям". Откуда Восторгов взял, что они имели право что-то из своего оставить у себя, но делая это открыто? Они могли повременить со вступлением в общину, пока не решились пресечь страсть к сребролюбию. Но быть в апостольской общине и иметь своё, собственность было нельзя в принципе. Православные богословы и философы любят порассуждать о "пути Марии и пути Марфы", имея под этим ввиду два пути в христианстве: отказ от собственности и оставление кое-чего из собственности в своём владении. Такая постановка вопроса в корне противоречит православному пониманию пути к Богу. Есть путь Марии и путь Марфы в готовности следовать за Христом: первая сразу же без колебаний последовала за Ним, вторая же с воздыханием, озираясь назад. Но, в конце концов, и Марфа пошла за Христом, стала полноправным членом Собора Ангелов — апостольской общины. Если же говорить о собственности, о том, всю ли её отдавать или часть оставлять у себя, то здесь совершенно другие пути — путь Апостолов и членов апостольской общины, среди которых были и Мария, и Марфа, и путь Анании и Сапфиры. Непросто за ложь были наказаны последние, ибо "о лжи так надо думать и так пользоваться ею, как чемерицею. Если она будет принята в смертоносной болезни, то она бывает полезна". Они были наказаны за ложь Богу, Невесте Христовой — Церкви, за желание скрыть свою страсть к сребролюбию. Иоанн Лествичник так говорил о сребролюбцах: "Сребролюбец есть хулитель Евангелия, и добровольный отступник. Стяжавший любовь расточил деньги; а кто говорит, что имеет и то и другое, тот сам себя обманывает"; "Сребролюбие начинается под видом раздаяния милостыни, а оканчивается ненавистью к бедным". Что касается "ненависти к бедным", то она так и брызжет из слов Восторгова, так что он доходит до косвенного укора Иисусу Христу: "В евангельской притче о талантах, при любви Спасителя к бедным и нищим, можно было бы ожидать от Него похвалы получившему один талант и осуждение получившему десять талантов. Но видим совершенно наоборот: злым и лукавым оказывается получивший именно один талант, как и теперь бедные сплошь и рядом страдают и сгорают жадностью, злобою и в их ненависти к богатым видится не любовь к справедливости, а простая и самая низменная зависть". И это не случайный выпад против бедных, уже в первых священнических проповедях Восторгов выказывает нескрываемую неприязнь к бедным, не слушая слов Писания: "Не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящем Его? А вы презрели бедного" (Иак 2:5). Кто будет спорить, что среди бедных есть жадные, злобные, завистливые, сребролюбивые, у которых "не было только случая иметь". Но чтобы огульно большинство бедных подвергать такому осуждению? Да и причём здесь притча о талантах, которую Восторгов всегда использовал в выпадах против бедных? Ведь, во-первых, это притча, то есть иносказательный рассказ; во-вторых, речь-то в этой притче идёт не простых рабах, а об управителях, не о стаде, а о пастухах, то есть, в первую очередь, о самом Иоанне Восторгове. Не знаю, сколько талантов дал ему Господь, но, похоже, все они зарыты в землю… Нечего уж говорить о том. что Восторгов без конца восторгается в своих сочинениях раздающими милостыню, а заканчивает ненавистью к бедным. Удивительно точно подметил Иоанн Лествичник!Понимая, что аргументация неубедительна, Восторгов особенно напирает на отсутствие у коммунистов "религиозной санкции": "Мы не можем согласиться с утверждением профессора Булгакова, что мораль возможна вне религии. Это явление кажущееся. Без религии мораль, как совокупность норм абсолютно должного, теряет точку опоры. Раз нет у моральных норм религиозной санкции, то все они должны быть соединены знаком равенства; иначе говоря, моральные нормы готтентота и христианина должны быть рассматриваемы, как равноценныя". "Покажите нам кровь, существующую отдельно от организма, и мы тогда поверим, что есть нравственность без религии". Опять-таки Восторгов полемизирует не с коммунистами, не с Булгаковым, а с Новым Заветом, с Апостолом Павлом: "Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их и мысли их…" (Рим 2:14-15). Если Апостол Павел учит, что "дело закона", то есть мораль, у некоторых людей "написано в сердцах", а это и есть "нравственность вне религии", то, по слову его, "кто благоветствует вам не то, что мы благоветствовали вам, да будет анафема" (Галл 1:9). Действительно, разве мы не наблюдаем в жизни людей, далёких от религии, которые, тем не менее, поступают много порядочнее большинства тех, что называют себя христианами? И что, кроме зависти, могло подтолкнуть нас к тому, чтобы заявить: их мораль не от Бога, а от дьявола. И последним аргументом против чистоты намерений коммунистов, выступающих за объединение имущества, Восторгов считает принудительность этого объединения. При этом он игнорирует высказывания первых учителей Церкви, говоривших о неправедности богатства и о том, что "полезно нам завладеть землёю пороков": "Воля Божья обладание сердцем нашим предоставила не порокам, а добродетелям, которые после преступления Адама, по усилении пороков, — этих народов хананейских, из собственной области были выгнаны, а потом, по благодати Божией, нашим старанием и трудом опять возвращены, и они заняли не чужие, а свои земли". Превратно толкуя слова Христа "кто ударил тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду" (Мф 5:39-40), Восторгов доходит до того, что совершенно игнорирует тот факт, что богатые нового времени — капиталисты — не просто присваивают прибавочную стоимость, созданную чужим трудом, но они одушевляют страсть сребролюбия, делая её организованной, мощной, воинственной. Слова Христа о терпении обид, притеснений были обращены, в первую очередь к братьям, к христианам, причём по поводу таких обид, притеснений, действие которых человек без особого вреда себе может претерпеть. Но не сказал же Христос: ударили тебя палкой по голове — ещё раз подставь голову под удар, изнасиловал негодяй твою дочь — приведи к нему другую, растлевает мразь детей — пусть и далее продолжает в том же духе. В Откровении Иоанна Богослова Бог говорит, обращаясь к своему народу: "Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте по делам её. В чаше, в которой она приготовляла вам вино, приготовьте ей вдвое. Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей" (Откр 18:6-7). Иисус Христос научил, как надо поступать с братом, делающим зло: "Если же согрешит против тебя брат твой пойди и обличи его между тобою и им одним… если же не послушает, возьми с собою ещё одного или двух, дабы устами двух или трёх свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их скажи церкви; а если и церкви не послушает, тогда будет он тебе как язычник и мытарь" (Мф 18:15-17). Если следовать духу заявленного Восторговым — о несоответствии принуждения христианству — то и умерщвлять Анания и Сапфиру не надо было, поскольку "великий страх объял всю церковь и всех слышавших это" (Деян 5:11), а это и есть самое обыкновенное принуждение. А ведь по смыслу, по моральности принуждение коммунистов соответствует тому как Пётр (Бог) поступил с Ананией и Сапфирой, правда оно у коммунистов более мягкое, так как они говорили об экспроприации, а не о лишении жизни.И ещё один очень существенный момент: коммунисты заявляют о себе, как о новой политической силе, к которой перейдёт власть и не путём заговора это произойдёт: "Возможно ли уничтожение собственности мирным путём? Ответ: Можно было бы пожелать, чтобы это было так, и коммунисты, конечно, были бы последними, кто стал бы против этого возражать. Коммунисты очень хорошо знают, что всякие заговоры не только бесполезны, но даже вредны. Они очень хорошо знают, что революции нельзя делать предумышленно и по произволу и что революции всегда и везде являлись необходимым следствием обстоятельств, которые совершенно не зависели от воли и руководства отдельных партий и целых классов". Таким образом, речь идёт о новой власти, которая осознаёт свои цели и задачи, и которая готова принять всю тяжесть "шапки Мономаха". И эта власть попускается Богом. Христианину же, Восторгову в том числе, Писание повелевает подчиниться коммунистической власти: "Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога… Посему противящийся власти противиться Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от неё, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надо повиноваться не только из страха наказания, но и по совести" (Рим 13:1-5). А это и есть ответ на аргумент Восторгова: власть имеет право, от Бога, применять принуждение. Единственная власть, которой может не подчиниться христианин — власть Антихриста, приметы которой чётко обозначены в учении Церкви о последних временах. Если бы власть коммунистов требовала от человека сложить с себя звание христианина под угрозой смерти, как это было во времена гонений на христиан в языческом Риме, тогда — стой до конца в вере. Но и это не освобождало христианина от повиновения власти, когда требования ее становились другими, не связанными с исповеданием веры. Здесь же принуждение коммунистов к объединению имущества, ликвидации частной собственности шло в русле христианской нравственности, высочайшем выражением которой явилась апостольская коммуна — врата Царства Небесного. Не в собственность частных лиц поступало имущество экспроприаторов, а в общее владение Коммуны, членами которой должны были быть и бывшие частные собственники средств производства, эксплуатировавшие наёмных работников.Когда Саул погряз в идолопоклонстве, на место его, по воле Бога, пришёл Давид… Писание учит, что "любостяжание… есть идолослужение, за которое гнев Божий грядёт на сынов противления" (Кол. 3:5-6). Так ненавидимый Восторговым К. Маркс с необыкновенной убедительностью обрисовал идола маммонопоклонников — капитал — и круговую пляску вокруг него его служителей: "Конец каждого отдельного кругооборота, в котором купля совершается ради продажи, уже сам по себе образует начало нового кругооборота. Простое товарное обращение — продажа ради купли — служит средством для достижения конечной цели, лежащей вне обращения, — для присвоения потребительных стоимостей, для удовлетворения потребностей. Напротив, обращение денег в качество капитала есть самоцель, так как возрастание стоимости осуществляется лишь в пределах этого постоянно возобновляющегося движения. Поэтому движение капитала не знает границ. Как сознательный носитель этого движения, владелец денег становится капиталистом. Его личность или, точнее, его карман — вот тот пункт, откуда исходят и куда возвращаются деньги. Объективное содержание этого обращения — возрастание стоимости — есть его субъективная цель, и поскольку растущее присвоение абстрактного богатства является единственным движущим мотивом его операций, постольку — и лишь постольку — он функционирует как капиталист, т.е. как олицетворённый, одарённый волей и сознанием капитал. Поэтому потребительную стоимость никогда нельзя рассматривать как непосредственную цель капиталиста. Равным образом не получение единичной прибыли является его целью, а её неустанное движение. Это стремление к абсолютному обогащению, эта страстная погоня за стоимостью являются общими и для капиталиста и для собирателя сокровищ, но в то время как собиратель сокровищ есть лишь помешанный капиталист, капиталист есть рациональный собиратель сокровищ. Непрестанного возрастания стоимости, которого собиратель сокровищ старается достигнуть, спасая деньги от обращения, более проницательный капиталист достигает тем, что он всё снова и снова бросает их в обращение". Карл Маркс описал переход "корня всех зол" — страсти сребролюбия — в новое качество, когда она овладевает умами, чувствами, жизнью миллионов людей, ломая нравственные преграды, извращая цель и смысл человеческого существования: "Превращая деньги в товары, которые служат вещественными элементами нового продукта, или факторами труда, присоединяя к их мёртвой предметности живую рабочую силу, капиталист превращает стоимость — прошлый, овеществлённый, мёртвый труд — в капитал, в самовозрастающую стоимость, в одушевлённое чудовище, которое начинает "работать" "как будто под влиянием охватившей его любовной страсти". И это "одушевлённое чудовище" далеко не безобидно, оно порождает в огромных масштабах голод, холод, безработицу, бездомность, беспризорность, преступность, проституцию, наркоманию, войны… то есть всё то, от чего была избавлена страна Советов, когда это "одушевлённое чудовище" было загнано в бездну в результате революционных преобразований первых двух десятилетий Советской власти. Непростые эти были десятилетия, но их результаты советские люди увидели воочию после Великой Отечественной войны. Фарисеи порой выхватывают один момент из жизни трудового люда до 1917 года, чтобы, к примеру, закричать: "Глядите-ка, а рабочий в 1913 году на свою зарплату мог купить больше мяса, чем рабочий в 1980 году". Во-первых, они берут рабочего самой передовой, высокооплачиваемой отрасли, оставляя "за бортом" безработных, низко оплачиваемых рабочих; во-вторых, через общественные фонды потребления рабочие и члены их семейств при "аморальной" Советской власти пользовались бесплатным медицинским обслуживанием, образованием, миллионы и миллионы получали бесплатное жильё, уплачивая лишь мизерную часть стоимости коммунальных услуг и символическую плату за найм. Низкие цены на пассажирские перевозки позволяли людям посещать своих друзей и родственников в самых отдалённых уголках Союза. "Аморальная" власть Советов кормила, лечила беднейшие народы мира, помогала им сооружать промышленные объекты, делая это, зачастую, на безвозмездной основе и уж, во всяком случае, никогда не облагала их кабальными процентами. Эта безвозмездная помощь особенно возмущала и до сих пор возмущает фарисеев: "Кормили полмира, а самим жрать было нечего!" Да что там говорить: СССР был страной — христианкой, первой страной мира, где разбушевавшееся "одушевлённое чудовище" — капитал, а стало быть и служение этому идолу, было поставлено вне нравственного закона. Призывая к уничтожению частной собственности на средства производства, коммунисты разжигают не социальную вражду и ненависть, а ненависть и вражду к отступлению от христианской нравственности, истоки которой находятся в апостольской общине. Коммунисты пытаются поразить "не плоть и кровь" — капиталистов, а "духов злобы поднебесной" (Еф 6:12) — безнравственность частной собственности, основанной на эксплуатации человека человеком. История свидетельствует, что многие капиталисты (среди которых и основоположник научного коммунизма Ф. Энгельс), понимая пагубность одушевлённой страсти сребролюбия — капитала, переходили в стан коммунистов. И, наоборот, значительная часть рабочего класса, а современного западного мира в особенности, получая возможность посредством высокой зарплаты и участия в капитале в качестве рядовых держателей акций эксплуатировать братьев по классу из числа азиатов, африканцев и латиноамериканцев, обуржуазивалась. Получается абсурдная ситуация: рабочий должен враждовать с рабочим, раскалывая свой класс. Сдвигая же требования социальной справедливости в сторону христианской нравственности, как это и должно быть по истине, мы переносим направление вражды и ненависти с социальной почвы на другую — моральную.Экономические требования коммунистов не выходят за рамки нравственного деяния Собора Ангелов — первой апостольской общины. После многовековых мытарств и отступлений от Христа измученное, потерявшее веру человечество вновь выходит к исходному нравственному требованию, истоку христианства — первой апостольской общине. Экономика никак не может быть вне морали, это узловой пункт последней, даже более того — это корень всего добра или "всех зол". И через века деянием апостольской общины Иисус Христос призывает всех нас — рабочих, капиталистов, крестьян, служащих — оставить служение "одушевлённому чудовищу" — капиталу, отбросить от себя его мерзкие щупальцы, сжечь его алтари, омыться банею покаяния и пойти по стопам Апостолов: "Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого" (Деян 2:44-45). И не просто за веру строго спросит Иисус Христос во время своего Второго Пришествия, а за "веру, действующую любовью" (Галл. 5:6): "Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный Диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! Когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне" (Мф 25:41-45). Как же можно накормить, напоить, обуть, одеть, дать пристанище, вылечить от болезни Иисуса Христа без "уничтожения неравенства", без справедливых отношений в экономике?Был ли Маркс человеком глубочайшей веры? Если принимать во внимание определение веры, данное Апостолом Павлом, что она "есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом" (Евр 11:1), то "осуществление ожидаемого" общества без частной собственности и "уверенность в невидимом" подавляющему большинству людей вселенском общении имущества, какое было у Маркса, не имеет равных в мировой истории. Он не призывал приручить "одушевлённое чудовище", сделать его с "человеческим лицом", все свои силы, весь свой дух он направил на претворение в жизнь главного требования христианской нравственности: отказ от собственности и единение имущества. Это и есть живая "вера, действующая любовью". Даже в принуждении у коммунистов имеет место высочайшая нравственность: вырывая капиталиста из тела "одушевлённого чудовища", оно (принуждение) вселяет надежду на спасение от мук геенны огненной этого человека, ибо, чем более длительно пребывание в теле идола, тем меньше надежды на спасение: "Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы". Василий Великий учил: "Бывают случаи, когда похвально проявлять ненависть". "Будь сострадателен к брату, который, если пребудет во грехе, то вместе с диаволом будет предан вечному огню".
II. ИДОЛОСЛУЖЕНИЕ
….Мусульманские экономисты любят порассуждать на тему некапиталистического исламского пути. Причём капиталистами, как правило, они называют, в отличие от общепринятого у нас определения, только лишь представителей банковского капитала, которые живут на процент или риба в переводе на арабский: "Поистине, основа слова "риба", приведённая в Коране, — это риба, в которой учтено значение: "увеличение", "рост", "поднятие" и "возвышение". Поразительно, но большинство мусульманских экономистов не видят увеличения, роста, поднятия капитала промышленника, чьи деньги, по их представлению, и капиталом-то не являются, поскольку "честно заработаны" бизнесменом. Да и денежные капиталисты могут заслужить отпущение грехов, если вместо жёсткой процентной ставки согласятся на зависимость её от прибыли промышленника: "Мы говорим, что если это собранное богатство будет инвестироваться капиталистом в бизнес с тем, чтобы получить долю из той прибыли, что принесёт этот бизнес по какому-то известному проценту, то вообще не было бы никаких проблем, однако вы вкладываете их в рынок с тем, чтобы получал капиталист какие-то проценты из прибыли ежемесячно или ежегодно — всё равно принесёт ли этот бизнес прибыль или потерпит убыток, и неважно, будет ли прибыль большой или маленькой. И таким образом вы поразили вредом общественную экономику". Кто будет спорить с тем, что банкиры, говоря простонародным языком, шкурят промышленников и торговцев. Но вопрос то несколько в ином: за счёт чего разбухает, увеличивается прибыль вообще? Есть ли увеличение, рост, поднятие, возвышение в капитале торговца и промышленника? Подавляющее большинство исламских экономистов и богословов не видят элементов риба в капиталах указанных лиц. Защищая свою позицию, они ссылаются на Коран: "Тогда пришёл Ислам и разъяснил людям, что увеличение капитала, полученное путём продажи, отличается от полученного путём риба, и что первое законно, а второе — нет: "Это за то, что они говорили: "Ведь торговля — то же, что рост". А Аллах разрешил торговлю и запретил рост" ("Корова", 275).И т.к. риба отражает специальное, известное у арабов увеличение, не принялся Коран за его объяснение и ограничился его запрещением и приказом оставить его". Но известно, что есть продажа ради купли и купля ради продажи, последняя ведёт к разбуханию торгового капитала. Затем, во времена Пророка Мухаммада (мир ему) никто слышать не слыхивал, что наступят времена, когда появятся бизнесмены, которые будут увеличивать свой капитал за счёт присвоения прибавочной стоимости, созданной трудом наёмных рабочих — своих братьев — мусульман. Лишь в Коране Всевышний намекнул на какую-то войну против "кушающих риба": "О вы, которые уверовали! Бойтесь Аллаха и оставьте то, что осталось из роста, если вы верующие. Если же вы этого не сделаете, то услышите про войну от Аллаха и Его посланника" ("Аль-Бакара": 288-289). Мусульманские пробуржуазные экономисты и богословы хитрят насчёт разъяснения слова "риба", но хитрит и Всевышний, который не дал подробное толкование его в Коране, чтобы уловить лицемеров в геенну огненную. Первый человек, который осознал всю пагубность риба и описал все его проявления — Карл Маркс. Мы приведём ввиду особой важности вопроса очень длинную цитату из его "Капитала", что может быть абсолютно точно переведено на арабский как "Ар-риба". В этой цитате раскрывается во всех тонкостях отличие торговли от риба, то есть капитала: "Непосредственная форма товарного обращения есть Т-Д-Т, превращение товара в деньги и обратное превращение денег в товар, продажа ради купли. Но наряду с этой формой мы находим другую, специфически отличную от неё, форму Д-Т-Д, превращение денег в товар и обратное превращение товара в деньги, куплю ради продажи. Деньги, описывающие в своём движении этот последний цикл, превращаются в капитал, становятся капиталом и уже по своему назначению представляют собой капитал.Присмотримся ближе к обращению Д-Т-Д. Подобно простому товарному обращению, оно проходит две противоположные фазы. Первая фаза, Д-Т, купля, представляет собой превращение денег в товар. Вторая фаза, Т-Д, или продажа, — обратное превращение товара в деньги. Единство обеих фаз составляет совокупное движение, в котором деньги обмениваются на товар и потом этот самый товар обменивается опять на деньги, товар покупается ради продажи, или, если оставить в стороне формальные различия между куплей и продажей, на деньги покупается товар и на товар — деньги. Результат, в котором угасает весь процесс, есть обмен денег на деньги, Д-Д. Если я на 100 ф. ст. покупаю 2000 ф. хлопка и снова продаю эти 2000 ф. хлопка за 110 ф. ст., то, в конечном счете, я обменял 100 ф. ст. на 110 ф. ст., деньги на деньги.Очевидно, прежде всего, что процесс обращения Д-Т-Д был бы совершенно нелеп и бессодержателен, если бы он представлял собой лишь обходной путь для того, чтобы данную денежную стоимость обменять на ту же самую денежную стоимость, например 100 ф. ст. на 100 фунтов стерлингов. Несравненно проще и надёжнее метод собирателя сокровищ, который хранит у себя свои 100 ф. ст., вместо того, чтобы подвергать их опасностям обращения. С другой стороны, когда купец продаёт купленный им за 100 ф. ст. хлопок, то совершенно независимо от того, выручает ли он при этом 110 ф. ст., или 100 ф. ст., или даже только 50 ф. ст., его деньги описывают своеобразный и оригинальный путь, совершенно отличный от простого товарного обращения, когда, например, крестьянин продаёт хлеб и на вырученные деньги покупает себе одежду. Итак, прежде всего мы должны охарактеризовать формальное различие между кругооборотами Д-Т-Д и Т-Д-Т. Вместе с тем обнаружится и различие по существу, скрывающееся за этими формальными различиями. Посмотрим сначала, что общего в обеих этих формах. Оба кругооборота распадаются на одни и те же противоположные фазы: Т-Д, продажа, и Д-Т, купля. В каждой из обеих фаз противостоят друг другу одни и те же два вещных элемента — товар и деньги и два лица в одних и тех же характерных экономических масках — покупатель и продавец. Каждый из обоих кругооборотов представляет собой единство одних и тех же противоположных фаз, и оба раза это единство осуществляется при посредстве трёх контрагентов, из которых один только продаёт, другой только покупает, а третий попеременно продаёт и покупает. Но что уже с самого начала разделяет кругообороты Т-Д-Т и Д-Т-Д, так это обратная последовательность одних и тех же противоположных фаз обращения. Простое товарное обращение начинается продажей и заканчивается куплей, обращение денег как капитал начинается куплей и заканчивается продажей. Там товар, здесь деньги образуют исходный и конечный продукты движения. В первой форме роль посредника во всём процессе играют деньги, во второй , наоборот, — товар.В обращении Т-Д-Т деньги, в конце концов, превращаются в товар, который служит потребительной стоимостью. Следовательно, тут деньги затрачиваются окончательно. Напротив, в противоположной форме Д-Т-Д покупатель затрачивает деньги лишь для того, чтобы получить деньги в качестве продавца. Покупая товар, он бросает деньги в обращение с тем, чтобы вновь извлечь их оттуда путём продажи того же самого товара. Он выпускает из рук деньги лишь с затаённым намерением снова овладеть ими. Таким образом, деньги здесь лишь авансируются. В форме Т-Д-Т одни и те же деньги дважды меняют своё место. Продавец получает их от покупателя и уплачивает их другому продавцу. Весь процесс в целом, начинающийся получением денег за товар, заканчивается отдачей денег за товар. Обратно протекает процесс в форме Д-Т-Д. Не одни и те же деньги, а один и тот же товар два раза меняет здесь своё место. Покупатель получает его из рук продавца и снова передаёт его в руки покупателя. Как в простом товарном обращении двукратное перемещение одних и тех же денег вызывает их окончательный переход из одних рук в другие, так здесь двукратная перемена места одним и тем же товаром приводит деньги обратно к их исходному пункту". "Кругооборот Т-Д-Т имеет своей исходной точкой один товар, а конечной точкой другой товар, который выходит из обращения и поступает в потребление. Потребление, удовлетворение потребностей, одним словом — потребительная стоимость есть, таким образом, конечная цель этого кругооборота. Напротив, кругооборот Д-Т-Д имеет своим исходным пунктом денежный полюс и, в конце концов, возвращается к тому же полюсу. Его движущим мотивом, его определяющей целью является поэтому сама меновая стоимость." "Процесс Д-Т-Д обязан… своим содержанием не качественному различию между своими крайними пунктами, — а лишь их количественной разнице. В результате этого процесса из обращения извлекается больше денег, чем первоначально было брошено в него. Хлопок, купленный, например, за 100 ф. ст., снова продаётся за 100 + 10 ф. ст., или 110 фунтов стерлингов. Поэтому полная форма рассматриваемого процесса выражается так: Д-Т-Д?, где Д? = Д + ?Д, т.е. равно первоначально авансированной сумме плюс некоторое приращение. Это приращение, или избыток над первоначальной стоимостью, я называю прибавочной стоимостью. Таким образом, первоначально авансированная стоимость не только сохраняется в обращении, но и изменяет свою величину, присоединяет к себе прибавочную стоимость, или возрастает. И как раз это движение превращает её в капитал". Источником разбухания, роста торгового, промышленного и денежного капитала, как убедительно показал Маркс, является процесс эксплуатации наёмного работника, присвоение прибавочной стоимости, созданной его трудом. "А ведь наёмный работник сам продаёт свою рабочую силу за определённую цену. Здесь имеет место купля-продажа, т.е. торговля, а она не запрещена Аллахом", — возражают хитрецы. Но давно уже замечена противоречивость продажи-купли рабочей силы: отношения между рабочим и капиталистом уж очень похожи на отношения между должником и ростовщиком. Известно, что капитализм зародился в Голландии, в среде враждебно настроенных к христианству богатых иудеев, большинство из которых занималось ростовщичеством. Они-то и подметили любопытную особенность рабочей силы: оплатить её можно по одной цене, а получить за полученный в процессе её потребления товар можно с прибылью. Рабочий человек, как правило, не имеет больших сбережений, чтобы жить не работая. Купить средства производства — мошна тонка. И приходит он к тому, у кого есть деньги и средства производства, — к промышленному ростовщику — капиталисту или бизнесмену, как сейчас говорят. Естественно, за красивые глаза тот денег не даст и предлагает рабочему отдать в залог свою рабочую силу за определённую сумму денег. Внешне это выглядит как продажа-купля. Но это лишь внешне, так же выглядит выдача денег под залоговую вещь ростовщиком. Но рабочий не свободный владелец своего товара, а узник голода, холода, болезней… поэтому никакой торговли, по существу, быть не может, ведь он просто умрёт, если не станет работать. Чтобы залог был осязаем, рабочий обязан потрудиться на средствах производства промышленного ростовщика, то есть предоставить капиталисту возможность немедленно пользоваться залоговой вещью, продавать её затем в товаре, изготовленном рабочим. При обычных условиях должник может выкупить у ростовщика залоговую вещь, но здесь мы имеем другой случай: рабочий гол как сокол, денег ему взять неоткуда, да и залог у него специфический, огромный, измеряемый многолетней способностью к труду, а посему залоговой вещью промышленник начинает пользоваться сразу, "отщипывая" месяцы и годы от рабочей силы наёмника. Когда же, по прошествии времени, залоговая вещь — рабочая сила — отлилась в каких-то произведённых вещах, промышленный ростовщик отдаёт обговорённую часть прибыли работнику, а прибавочную стоимость кладёт себе в карман как ростовщический процент. Капитализм мог появиться лишь в среде ростовщиков, в среде людей, чей "бог" — деньги. В Китае на несколько столетий раньше, чем в Европе, зародились феодальные отношения, было и сословие торговцев. Но не переросли феодальные отношения в капиталистические, нехватило "закваски". "Закваски" нехватило и на Ближнем Востоке и в Средней Азии. Лишь там, где имело место скопление ростовщиков, критическая масса их привела к возникновению капиталистических отношений. Капиталистичес-кая система, эксплуатация наёмного труда были навязаны ростовщиками всему миру. Промышленник — это хитрый, "стеснительный" ростовщик, эта "стеснительность" соответствует духу протестантской этики… Косвенно на достоверность предположения о том, что взаимоотношения капиталиста и наёмного работника являются взаимоотношением ростовщика и должника указывает, к примеру, дореволюционная история России, где широко распространённым явлением на селе была отработка как процент за взятую у кулака ссуду. Проторившие дорогу в капитализм мануфактуры, фабрики, заводы — это изобретения изощрённого ростовщического ума, при помощи которых маммонопоклонники получили возможность пользоваться живым залогом — рабочей силой голытьбы — в массовом масштабе. Ислам в отношении осуждения неправедного богатства, нажитого "кушанием риба" идёт в некотором роде даже дальше Православия: "Нет сомнения в том, что Коран усиливает угрозы в отношении некоторых запретных вещей, однако слова, которыми пришло провозглашение о запрещении риба, сильнее и жёстче слов, которыми приведены запрещения других неприемлемых вещей и грехов. Риба состоит из 72 частей, самая меньшая из которых подобна "никаху"… со своей матерью, а самая большая — честь мусульманина (т.е. говорить, затрагивая его честь…) И поэтому усилил Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) запрещение практики риба". "И проклял Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) кушающего риба".
III. ОВЦЫ И КOЗЛИЩАМы видим, что самый тяжкий грех, корень всех грехов, как в Христианстве, так и в Исламе, — сребролюбие, служение богатству, являющееся новой формой язычества, идолопоклонства. Но язычники древних времён имеют хоть какое-то "оправдание" в том, что их страсти, которым они поклонялись, хотя и греховны, но, в отличие от сребролюбия, имеют естественное происхождение. Страх перед их неукротимостью возвёл эти страсти в ранг божеств: ужас, эрос, гнев, смехотворство, зависть, плутовство, неистовство, печаль и т.д. — все человеческие страсти, в основном порочные, были возведены на Олимп. Но пришел Христос, пришел Пророк Мухаммад и эти "боги" были изгнаны с Олимпа в преисподнюю……Что может быть общего между сторонником "рынка", то есть капитализма, и истинным христианином? Блаженный Феофилакт поучал: "Сребролюбие, приковывая к себе всё внимание человека, не позволяет ему видеть путь истины. Ибо любитель стяжаний как будет веровать Евангелию, вводящему в нищету? Невозможно это". В своих бесчисленных "толкованиях" Евангелия маммонопокланники так извратили его смысл, что вынуждены отправлять в изгнание в страну забвения святых отцов Церкви: в Нижнем Новгороде, где проживает автор этих строк, из трёх публичных православных библиотек ни в одной нет всех книг полного собрания сочинений Иоанна Златоуста! Зато полки библиотек буквально забиты книгами современных "толкователей" Евангелия — "призмы истории", — поносящими коммунизм, защищающими частную собственность. Чем же вам так ненавистен коммунизм, господа фарисеи, неужто тем, что он гонит в шею идола — капитал? "Изгони сребролюбие, — говорил Феофилакт, — и не будет ни войн, ни вражды, ни блуда, ибо блудница из-за денег отдаёт себя непотребству". Главными причинами "депопуляции и критического состояния народов России", не имеющего аналогов в истории падения нравственности является не Советская, как вы говорите, "безбожная власть", а её уничтожение, возвращение идола сребролюбия под названием капитал на святую Русь. Очень часто можно услышать речи о духовном возрождении, о нравственном подъёме, мол, глядите-ка, храмов-то сколько открытых, мечетей — молись, не хочу! Господа, вы это о чём? Происходит и ускоряет темп нравственное падение во всех слоях общества, включая православных и мусульман. Конечно, среди людей, далёких от веры, этот процесс разворачивается стремительно, что создаёт у называющих себя верующими ощущение духовного возрождения своей среды, укрепления её нравственных начал. Это как на железной дороге: вы сидите в поезде, который начинает медленно двигаться и вдруг на бешеной скорости мимо вас проносится другой поезд, причём в ту же сторону, куда вы медленно двигаетесь, — и это создаёт иллюзию вашего движения в противоположном направлении. Как можно говорить о нравственном подъёме, если народу вернули идола сребролюбия, грех ар-риба, которые есть корень всех грехов? …
ЛИТЕРАТУРА 1. Восторгов И. Полн. собр. соч. Т. 5. С-Петербург, 1998. С. 118. 2. Там же. С. 706. 3. Там же. С. 408-409. 4. Иоанн Златоуст. Беседы на Деяния апостольские. Издательство Московского Патриархата. 1994. С. 110. 113-114. 5. Восторгов И. Указ. соч. С. 29. 6. Энгельс. Ф. Анти-Дюринг. М., 1983. С. 104. 7. Восторгов И. Указ. соч. С. 267. 8. Флоровский Г. Восточные отцы IV-VIII веков. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1999. С. 213-214; Волгин В.П. Предшественники современного социализма в отрывках из произведений. М., Л., 1928. С. 49-50. 9. Флоровский Г. Указ. соч. С. 213. 10. Основы социальной концепции Русской православной Церкви. Московская Патриархия. 2000. С. 86. 11. Василий Великий. Творения. Ч. IV. М., 1993. С. 97. 12. Василий Великий. Творения. Т. 2. 1911. С. 529-530. 13. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. Минск, М., 2000. С. 122. 14. Восторгов И. Указ. соч. С. 74. 15. Там же. С. 75. 16. Кассиан Римлянин. Указ. соч. С. 113-114. 17. Каутский К. Происхождение христианства. М., 1990. С. 322. 18. Кассиан Римлянин. Указ. соч. С. 120. 19. Там же. С. 582. 20. Преподобного Иоанна Лествица. Сергиев Посад, 1908. С. 131,132. 21. Восторгов И. Указ. соч. С. 29. 22. Кассиан Римлянин. Указ. соч. С. 1 18.23. Восторгов И. Указ. соч. С. 593. 24. Кассиан Римлянин. Указ. соч. С. 316. 25. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. 1. М., 1983. С. 86. 26. Маркс К. Капитал. Т. 1. М., 1983. С. 163-164. 27. Там же. С. 207. 28. Там же. С. 770. 29. Флоровский Г. Указ. соч. С. 68. 30. Восторгов И. Указ. соч. С. 307. 31. Илларион (Алфеев). Отцы и учителя Церкви III века. Т. 1. 1996. С. 365. 32. Восторгов И. Указ. соч. С. 430-466. 33. Флоровский Г. Указ соч. С. 137. 34. Эттингер Ш. История еврейского народа. М., 2001. С. 425. 35. Маркс К. К еврейскому вопросу. Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 408. 36. Маркс К. К еврейскому вопросу. С. 410. 37. Там же. 38. Эттингер Ш. Указ. соч. С. 263. 39. Селянинов А. Тайная сила масонства. М., 2000. С. 206. 40. Дубнов С.М. Краткая история евреев. Ростов-на-Дону. 2000. С. 500. 41. Маркс К. Указ. соч. С. 409. 42. Росс Л. Нисбетт Р. Человек и ситуация. М., 1999. С. 289. 43. Маркс К. Экономически-философские рукописи 1844 г. Маркс К. Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 637. 44. Лакер В. История сионизма. М., 2000. С. 177. 45. Там же. С. 273. 46. Там же. С. 286. 47. Там же. С. 351. 48. Платонов О. Почему погибнет Америка. М., 1999. С. 70-82. 49. Аль-Маудуди. Исламская экономика. Казань, 1999. С. 54. 50. Там же. С. 26. 51. Там же. С. 55. 52. Маркс К. Капитал. С. 158-161. 53. Аль-Маудуди. Указ. соч. С. 59. 54. Флоровский Г. Указ. соч. С. 207. 55. Кассиан Римлянин. Указ. соч. С. 104. 56. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. С. 321-322. 57. Василий Великий. Творения. Ч. IV. С. 101.58. Там же. с. 105. 59. Ленин В.И. Избр. произв. Т. 3. М., 1980. С. 612. 60. См. Макаров В. Древо жизни. Нижний Новгород, 2001. С. 39-66. 61. См. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. С. 321-323; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.37. С. 186. Т. 38. С. 118. 62. Стефан (Ляшевский). Библия и наука. М., 1996. С. 281. 63. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 145. 64. Маркс К. Энгельс Ф. Из ранних произведений. С. 252. 65. Маркс К. Энгельс Ф. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 70. 66. Там же. Т. 11. С. 338-339. 67. Киприан (Керн). Антропология св. Григория Паламы. М., 1996. С. 59-60. 68. Илларион (Алфеев). Указ. соч. С. 275-277. 69. Росс Л. Нисбетт Р. Указ. соч. С. 73-74. 70. Блаженный Феофилакт. Толкование на послания Апостола Павла. М., 1994. С. 517. 71. Там же. 72. Основы социальной концепции РПЦ. С. 117. 73. Киприан (Керн). Указ. соч. С. 339. 74. Там же. С. 100. 75. Платонов О. Указ. соч. С. 76. 76. Ленин В.И. Избр. произв. Т. 2. С. 460. 77. Василий Великий. Творения. М., 1993. Ч. III. С. 361. 78. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. С. 288-2 89.79. Бенедиктов Н.А. Исторический процесс: единство и многообразие. Красноярск, 1988. С. 125. |
