Россия нашего времени вершит судьбы Европы и Азии. Она — шестая часть света, Евразия, узел и начало новой мировой культуры"
«Евразийство» (формулировка 1927 года)
Всем известно, что наше общество является самым лучшим, свободным и гуманным. Естественно, все нормальные, разумные, ответственные граждане вполне довольны сложившимся у нас порядком вещей и твердо стоят на его страже. Быть недовольным достигнутым у нас полным, совершенным равенством могут только подлецы и безумцы: первые подлежат перевоспитанию, вторые — лечению.
Тот волосатик, которого я встретил сегодня утром в сквере был, скорее, вторым чем первым, то есть был безумцем. Я совершил обычную пробежку, размялся и сел отдохнуть на скамью. Тут он и подошел ко мне — свитер, волосы до плеч, мятые брюки. Он предложил закурить. Когда я ему сказал, что нужно беречь свое здоровье и покончить с вредной привычкой, он признал это, но с ухмылкой, которая мне не понравилась. Не знаю почему он решил именно со мной завести разговор о политике — может, я ему показался воплощением идеального гражданина свободного мира — тренировочный костюм, бесстрастное, хорошо выбритое и холеное лицо, стопроцентная американская улыбка. Моим первым чувством было встать и уйти, дабы избежать неинтересных для меня препирательств. Тем более по ТВ начиналось мое любимое юмористическое шоу Дэвида Холла, то самое, где за десять баксов участникам предлагается поцеловать ведущего в задницу. Умора! Но он упомянул имя Стивена Робинса и я остался.
Он сказал, что считает Стивена Робинса своим учителем и глубочайшим писателем современности и что его смерть является невосполнимой потерей для всех независимо мыслящих борцов. Он назвал Стивена Робертса Мирабо и Ницше современности, этот болтун и позер, каковых пруд пруди в наших университетах. Правительству следует позаботиться о том, чтобы вымести эту заразу из наших храмов науки, дабы не сбивать с пути истинного молодое поколение.
Я высказался примерно в таком духе. Он вспыхнул и стал кричать: знаком ли я с книгой Робертса "Диктатура равенства". Я сказал ему, что, увы, знаком, но ему не советую читать книги, которые внесены в списки литературы экстремистского содержания. Эта книга — Библия врагов свободы и демократии и полиция правильно делает, что ее изымает отовсюду, так я сказал ему. Он снова закричал, что неужели меня не трогают такие вот слова и стал цитировать на память: "Последние люди смотрят на все и мигают" — воскликнул Заратустра, когда он заговорил по-немецки. Мы и есть эти последние люди. Посмотрите на нас — мы истребили все талантливое, гениальное, оригинальное, мы принесли священной корове равенства самое дорогое, что нам дала природа, или, если хотите Господь Бог. Я знаю от чего Ницше сошел с ума. Он заглянул в страшную бездну грядущего". Пришлось ему спокойно, с расстановкой и подробно — как школьнику во время урока гражданства все объяснить. Я говорил спокойно, тихо, не глядя на него. Перед глазами у меня стояло умное, благожелательное лицо доктора Шварца, моего спасителя и избавителя, моего второго отца: "Ясное дело, я не согласен. Это бред, скажу я вам. Софистика пристрастного ума и фальсификации вкупе с грязными нападками на лучшее из обществ…" Доктор Шварц меня бы похвалил за столь удачный риторический оборот. Я продолжил: "гений такое же уродство, как и кретинизм, какая разница в ту или в иную сторону произошло отклонение. Гениальность — это болезнь, от которой надо и можно лечить". Удар электрошоком. Аплодисменты зеленых ладоней листьев за стеклом окна. Прекрасная боль, выжигающая сомнения и бунтарский зуд. Спасибо, отец, спасибо. Будь благославенна твоя жестокость и будь прокляты мои заблуждения! "Простите, я отвлекся. Мы, действительно, последние люди, на нас история закончилась, и начался новый, невиданный, блаженный эон, если хотите — земная вечность. . Больше не будет страстей и потрясений, озарений и страданий, революций и войн, пророков и героев. Будут обычные, последние люди, которые напевают пошлые, рекламные песенки, смотрят пошлые, юмористические шоу, объясняются в любви словами из пошлых комиксов. Они не имеют никаких убеждений, эти прекрасные, чудные, последние люди, постлюди и сверхлюди, они не стремятся ни к чему, кроме карьеры, денег и предсказуемой программы удовольствий, он идеальны, однотипны, предсказуемы и счастливы. Века, века, века спокойной, комфортной, беспечальной и безмятежной жизни… Конечно, иногда рождаются и будут рождаться аномалии, возмутители спокойствия, гении и таланты. Для выявления и нейтрализации их и существует служба психической стандартизации. Мы будем с ними бороться, как раньше боролись с прокаженными и венериками. Мы будем закрывать их в лепрозории и лечить электрошоком". Еще удар и птица за окном не похожа ни на распятье, ни на телевизионную антенну. Она непохожа ни на что. Она — просто птица. Никаких метафор, никаких фантазий. Птиц изучают орнитологи и не более того, не правда ли, доктор Шварц?
"Простите, я опять отвлекся. Я знаю, что вы — не Шварц, это я о своем. Жестоко, скажете вы? Ничуть! Зачем нам повторение этого кошмара истории, который продолжался вплоть до 21 века? Несколько тысячелетий крови и слез, исканий и ошибок — это была плата за идеал общества равенства и справедливости, за тот идеал, который мы воплотили в жизнь. Такое общество сформировалось естественно. Уже в ХХ веке наметилась тенденция к исчезновению элитарной культуры, к господству культуры однотипной, усредненной, массовой. Сначала это считали негативным феноменом, обзывали такую культуру примитивной, плебейской, потешались над ней. Глупцы! Все ваши философы и культурологи не могли понять, что здесь проявляется мощная воля истории к демократии, к всеобщему равенству, к абсолютному и тотальному равенству! Там где есть умные и глупые нет равенства! Там где есть талант и бездарь нет справедливости! Ergo: нужно покончить с различиями, с индивидуальностью, с талантом! А как же прогресс? Не нужно никакого прогресса! К черту прогресс! Прогресс тоже есть несправедливость, тоталитаризм, диктатура. Мы в привилегированном положении перед своими предками, наши потомки — перед нами, получается бесконечная иерархия… Долой иерархию, да здравствует равенство! Наших автомобилей нам достаточно для комфорта, нам ни к чему солнцемобили! Наших ядерных ракет нам достаточно для безопасности! Незачем фотонные бомбы!
В ХХ веке уравнивание начало происходить естественно — при помощи ТВ, радио, рекламы. Владелец фирмы и уборщик читали один журнал, смотрели одну программу — вот вам и решение классовой проблемы, союз труда и капитала. То же самое с белыми и черными, мужчинами и женщинами… В нашем же 21 веке, после возникновения глобальной цивилизации, Мировое Правительство со своими пенитенциарными и репрессивными органами — службой общественной безопасности, службой психической стандартизации лишь помогло этому естественному процессу. Вы ведь сами знаете, что вас ждет. Арест, принудительная госпитализация, совсем безболезненная операция на мозг и … вы станете нормальным членом общества, лояльным гражданином, перед вами тоже воссияет свет истины.
Он, конечно, вопил о свободе, о личности, об Образе Божьем. А что он мог еще вопить? Все так голосят. Он, конечно, вопил, что мол, мы, люди Запада так боялись тирании и иерархии, что проглядели опасность, исходящую от уклона в их противоположность, в крайний эгалитаризм. Я тоже это голосил, вы помните, доктор Шварц. Мне это теперь смешно, ей Богу, смешно.
Дальше я сделал то, что обязан был сделать на моем месте всякий. Распрощавшись с волосатиком, я направился к ближайшему телефону и позвонил в психиатрическую службу. Описал приметы того парня. Думаю, когда я вернулся домой и завтракал кукурузными хлопьями, его уже нашли и арестовали.
На операцию и период адаптации уйдет около недели. Значит, через неделю я приду снова в сквер и буду поджидать этого парня. Он живет неподалеку, уверен, утренние пробежки он будет совершать там же, где и я. После пробежки мы сядем на одну скамейку. "Я вам не представился в прошлый раз — скажу ему я — разрешите исправить эту оплошность. Стивен Робертс, собственной персоной. Некогда доктор философии и политический писатель, теперь — агент по продаже недвижимости. Позвольте спросить, вам нравится шоу Дэвида Холла?"
